Будет выглядеть, что муж с женой пришли выбрать духи для подарка какой-нибудь родственнице», — подумала Джина.

В назначенное время она появилась в отделе косметики, где вокруг неё распространялись ароматы, не оставляющие равнодушной ни одну женщину.

Be my wife — прочитала Джина на одном из флаконов, когда взгляд машинально скользнул по витрине.

«Новое поступление. Нужно обязательно попробовать», — подумала она.

В отделе народу было немного. Пожилая женщина внимательно читала длинный текст на коробке бирюзового цвета. Вероятно, от привычки подробно читать описание лекарств, её больше интересовал состав духов чем их запах. Две совсем юные девушки со счастливыми лицами опрыскивали друг друга из флакончиков с пульверизаторами. Похоже, что это был один из первых походов в модный магазин без сопровождения родителей. Они явно наслаждались не столько ароматом духов, сколько самим процессом. На них неодобрительно посматривала продавщица, которая отвечала на какие-то вопросы стройной негритянки на высоких каблуках. На той было платье малинового цвета, плотно прилегающее к тонкой талии.

Полностью оценить достоинства фигуры мешал надетый сверху расстёгнутый белый пиджак, полы которого висели, как паруса во время штиля.

«Зачем ей пиджак в такую жару», — подумала Джина, которая уже собиралась заняться опробованием новых духов — Be my wife в ожидании агента ФБР.

Вдруг негритянка перестала разговаривать с продавщицей, и пошла прямо к Джине.

Матильда Грасс — спецагент ФБР — представилась она и развернула полу пиджака, где было прицеплено удостоверение.

— Как ты меня узнала? — Джина прямо выпалила от неожиданности.

Спецагент ФБР лишь улыбнулась. Матильда и Джина пошли на парковку, и разговор продолжился в машине Матильды.

— Есть ли у тебя письменные показания того продавца из фургона, который видел, как Томас Руз подменил пистолет? — спросила Матильда, услышав все обстоятельства дела от Джины.

— Да, и он согласен показания подтвердить в суде, — ответила Джина.

Получение ордера на арест Томаса Руза прошло быстро. Были железные доказательства умысла убить оператора Блэка. Он предпринял серьёзные шаги к совершению убийства, которое было почти завершено, но, к счастью, не удалось.

— Кто такой Томас Руз на самом деле? — спросила Матильда Джину, когда они покидали кабинет судьи.

— Средненький актёр, заядлый картёжник. Видимо, запутали из-за долга по картам, — ответила Джина.

— Неплохо. Нам нужно только его напугать, чтобы он рассказал всё о сержанте Билле. ФБР всегда готово заняться очищением рядов полиции. Ты говорила, что продавец из фургона вышел на Капучино. Напомни, как его зовут?

— Родригес. Он по моему заданию выявляет участников сети по распространению опиоидных таблеток, — ответила Джина.

— Ловкий парень. Мексиканец? Как у него с документами?

— Родригес из Мексики. У него Грин карта, — сказала Джина, выдержав сверлящий взгляд специального агента ФБР.

— С этим парнем мы и до Капучино доберёмся. Процесс над одним из главарей мафии. За это и награду получить можно. Родригес может тогда сразу бумаги на Американское гражданство подать, а мы поддержим, — воодушевлённо заметила Матильда.

Чтобы больше напугать Томаса Руза, при аресте его запихнули не в легковую машину, а в микроавтобус с наглухо закрытыми окнами. В конспиративной квартире усадили на стул. На запястьях за спинкой стула защёлкнули наручники. Всё делалось в зловещем молчании, отчего Томасу Рузу становилось ещё страшнее. Когда в глаза ударил свет лампы, он зажмурился. От профессионального актёрского навыка не реагировать на яркий свет, направленный в лицо, не осталось и следа. В течение следующего часа Томас Руз рассказал абсолютно всё, что знал.

Воодушевлённая успехом, Матильда решила, что ситуация, действительно, позволяет подобраться и к самому Капучино. Для этого Фидель должен был исполнить договорённость и сделать вид, что подсыпал порошок из опиоидных таблеток в кофе Томаса Руза, перед тем как тот уехал со съёмочной площадки. Возле моста Томасу Рузу следовало остановиться, чтобы в машине, которую нужно было сбросить с обрыва, оказался труп бездомного бродяги вместо него. В дальнейшем Томаса Руза должны были включить в программу защиты свидетелей, чтобы ему исчезнуть.

Капучино потянулся к пульту управления и остановил просмотр очередной серии Сопранос, чтобы выслушать сообщение сержанта Билла.

— Ну, как там? — спросил он.

— Машина сгорела дотла, — ответил сержант.

34. Родина

Когда Фидель проезжал через Форт Ли по направлению к мосту Джорджа Вашингтона, движение замедлилось. Приближаясь к въезду на мост, дорога сужалась, и поток автомобилей становился плотнее. Большинство машин имело электронное устройство на лобовом стекле, что позволяло воспользоваться системой оплаты без остановки. Для них были выделены специальные полосы, и они проезжали на мост значительно быстрее. Такого устройства у Фиделя не имелось. Ему пришлось встать в хвост тихо движущихся машин, водители которых обязаны были оплатить проезд через мост наличными контролёру в будке. Спустя некоторое время Фидель узнал, что медлительное движение этого дня было обусловлено не только неотвратимым процессом оплаты. Оказалось, что две из трёх полос, ведущих к мосту от Форта Ли, были сознательно закрыты. Позже выяснилось, что это было запланированное действие с целью создать хаос в дорожном потоке, и всё из-за политических игр. Это стало своеобразным карательным нападением на мэра Форт Ли, представителя демократов, со стороны республиканского губернатора. Этот инцидент даже получил собственное название — «Бриджгейт».

При приближении к пункту оплаты Фидель на мгновение останавливался каждые десять — пятнадцать секунд, едва не задевая задний бампер машины впереди. В эти моменты его взгляд уходил к фотографии, лежащей на соседнем пассажирском сиденье — единственное, что сохранилось от матери. На фотографии был дом в Ривердейле, где она провела своё детство и юность. Этот снимок передала Фиделю его приёмная мать — Нэнси, когда он отправился в США. В Нью-Йорке Фидель направлялся с надеждой обнаружить этот дом, где возможно, ещё жила его родная бабушка. Желание Фиделя вернуть себе американское гражданство было ответом на несправедливость, что он оказался человеком второго сорта в своей отчизне. Но, сейчас в нём появилось радостное, но щемящее до боли, чувство возвращения на родину.

Наконец, он въехал на мост, справа и слева открылась панорама на Гудзон, который после толчеи на въезде казался особенно просторным. Когда Фидель съехал с моста и сделал левый поворот, то оказался на Бродвее — улица, которая тянется через весь Манхэттен, пересекает Ривердейл и, покинув Нью-Йорк, теряется где-то в Йонкерсе. Минут пятнадцать Фидель ехал рядом с высокими опорами Нью-Йоркского метро, которое в этом месте было уже надземным. Время от времени наверху скрежетали и громыхали поезда. Он проехал по очень короткому мосту над узкой протокой, которая соединяла Гудзон с рекой Гарлем, и оказался в Бронксе. Вскоре Фидель проехал мимо конечной остановки метро