Григорович вздрогнул. Не глядя на возраст, лучшего командующего Балтфлотом не сыскать. И великий князь палку явно перегнул. Ох, не к добру сие…

— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество. Рапорт сегодня же подам. Однако не откажите в любезности с документами Колчака ознакомиться, потом снова с ним говорите. Разрешите идти? Честь имею.

Великий князь также выскочил из кабинета, чувствуя осуждение Григоровича. Что они себе позволяют? Россия велика, найдем командующего флотом. Да тот же Колчак!

Решимость продвигать Александра Васильевича заметно снизилась по мере чтения докладной записки. Пусть Колчак, ставший уже вице-адмиралом за Дюнкерк, сочинял ее в каюте крейсера, не зная августейших соображений на сей счет, он невольно полемизировал с высочайшим мнением. То есть спорил с оппонентом, с коим чрезвычайно противопоказано не соглашаться.

Великий князь убедил Государя, что флот в составе трех-четырех авианосцев того же типа, что испытаны в Северном море, прикрытых броненосными дредноутными крейсерами и эсминцами, может противостоять эскадре линкоров, обходясь казне неизмеримо дешевле. Адмирал с мостика увидел как сильные, так и слабые стороны палубной авиации, больше внимания уделив затруднениям, нежели успехам.

Ваше высокопревосходительство, писал он Макарову, неожиданно высокая польза от налетов С-22 вызвана стечением ряда благоприятных для нас обстоятельств, и в первую очередь погодой. Ветер и волнение в Северном море позволили, хоть и с трудом, осуществлять взлет и спуск на палубу, тогда как гидропланы от воды оторваться не смогли. При меньшем волнении против нас работали бы «сопвичи» и «шорты» с «Энгедайна», без торпед они имеют куда лучшие летные характеристики, нежели С-22 с торпедой. При большем волнении и ветре «сикорские» не взлетают.

В шторм и линкоры не воюют, а отсиживаются в гаванях или пережидают бурю носом к волне, пометил великий князь. На хорошую же погоду нужно истребительное прикрытие. То есть больше самолетов и авианосцев.

Успех «сикорских» против линкоров случился от крайне плохого устройства зенитной стрельбы, продолжил адмирал, наливая деготь в бочку с медом. Англичане палили много, но бестолково. Такой же налет на Хохзеефлотте обернулся бы куда горшими потерями.

Далее адмирал-карбонарий раскритиковал сами авианосцы. По его мнению, слабость плавучих аэродромов в отличие от наземных заключается, во-первых, в практически невозможном спуске на палубу поврежденного и плохо управляемого аэроплана. Во-вторых, авианосец вынужден бросать якорь или ложиться в дрейф на небольшом удалении от берега. В противном случае торпедоносцы не найдут его по возвращении. Озаботься сэр Джелико розыском авианосной группы, отряд из четырех-пяти крейсеров легко утопил бы неподвижную цель. К сожалению, у летчика нет инструментов для ориентирования в открытом море. Он может зацепиться за береговой ориентир и лечь на некий заданный курс по компасу.

Александр Михайлович в гневе уж думал просить Императора услать строптивого вице-адмирала на Дальний Восток, а над морской авиацией поставить менее робкого, как набрел на предложения Колчака по развитию сего вида кораблей. Несколько успокоившись, вызвал его к себе. Снова испытал вспышку раздражения при упоминании о Макарове — Александр Васильевич не смог сдержать сожаления об отставке флотоводца. Однако при обсуждении морской авиации князь не смог отказать Колчаку в здравом смысле.

— Ваше Императорское Высочество! Вы благоволили к самолету Григоровича. По опыту Северного моря будущее именно за многомоторными машинами, хотя бы с двумя двигателями.

— Желание ваше понятно. Но судите сами. Казна истощена войной. Г-12 изрядно дороже, полоса потребна длиннее, а увезет одну торпеду, как и «Сикорский».

— Так точно, Ваше Императорское Высочество. Однако уже в следующем бою мы не сможем резвиться, словно лиса в курятнике или Макаров в Нагасаки. — Увидев недовольную гримасу князя, Колчак предпочел больше сию тему не трогать. — Если враг сможет ответить грамотным зенитным огнем и выслать истребители, толку от торпедоносцев может и не получиться. Я полагаю, что самолет, идущий на сближение с кораблем, должен иметь хотя бы пару двигателей и не менее трех человек в экипаже, причем управление непременно сдвоенное, как на Г-12, на случай попадания в летчика. Я срочно озадачил инженеров найти устройство, позволяющее брать направление на радиомаяк. Пилот не сможет им управлять и одновременно самолетом. Не обойтись без стрелка, прикрывающего заднюю полусферу. А от «сикорских» отказываться нельзя — они годятся в палубные истребители.

Великий князь задумчиво постучал карандашом по стопке листков с набросками Колчака.

— Вы считаете, авианосный крейсер обязан иметь длину палубы не менее четырехсот сорока футов и практическую скорость в двадцать шесть узлов. Вы понимаете, что убиваете главную ценность затеи — бороться с дредноутами дешевыми средствами?

— Так точно, Ваше Императорское Высочество. Авианосец будущего — изрядно дорогой корабль. Уверен, что американцы и германцы это сообразили. — Колчак решил подсластить пилюлю: — Сие не значит, что нынешние сразу устарели. Смею заметить, часть «сикорских» следует сразу перевести в истребители прикрытия и ставить на них пулеметы, синхронные с винтом.

— Наконец, авианосец старого типа может иметь истребители, а большой — бомбардировщики и торпедоносцы, — провозгласил великий князь. — Я подумаю и сообщу решение. Вы свободны, господин вице-адмирал.

— Честь имею! — боднул головой Колчак и удалился.

Он не стал тыкать в нос августейшему покровителю летучих моряков, что самый быстрый из российских авианесущих кораблей ни в жизнь не разгонится быстрее двадцати одного узла. Пиратствуя из-за спины сэра Джелико, авианосцы держались в тридцати-пятидесяти милях от целей. Британским крейсерам догнать и потопить их не составило бы труда. Авианосцу никогда не получить живучести линкора и его пушечного вооружения. Стало быть, нужны быстрые ноги.

Узнать состояние дел с машинами Григоровича Колчаку проще всего было у самого их создателя, к которому он и отправился, благо недалеко.

Дмитрий Павлович, вдохновленный успехом бомбардировщика, забросил гидропланы и увлекся сухопутными аппаратами, а ныне готовил опытный истребитель, которым надеялся потеснить машины Сикорского. Михаил Владимирович Шидловский, совладелец и управляющий питерским заводом «Руссо-Балта», держал нос по ветру, потому не рассчитывал исключительно на заказы моделей Игоря Ивановича и принял подряд на истребитель Григоровича.

Сойдясь накоротке с авиаторами, адмирал перевидал многих и, кажется, разучился удивляться. Особенно сочные индивидуумы произросли на улицах Киева — Сикорский и Григорович. Последний сыпал идеями в таком количестве, что случайно оброненного за день иному хватило бы на всю жизнь.

Он мечтал о цельнодеревянном самолете с несущей обшивкой из фанеры и никакого полотна, убирающемся шасси, дозаправке в воздухе при дальних полетах. Рядом с ним Жюль Верн и Герберт Уэллс казались жуткими примитивами, напрочь лишенными фантазии. Однако в отличие от писателей Дмитрий Павлович подкреплял свои выдумки чертежами и расчетами, плоды его воображения летали. А также стреляли, бомбили и убивали. Война-с!