А подойдя к наспех возведенной крепостнице с яростным криком, сразу заглушившим ливень, бросились с размаху в ров, а оттуда – на вал, и в несколько секунд овладели укреплением, переколов более тысячи его защитников.

После чего, не замедляя наступательного порыва, взяли и лагерь. Выбитый оттуда противник пытался огнем притушить порыв отборной русской пехоты. В этом им пришла на помощь и крепость, открывшая сильнейшую орудийную пальбу. Но все было напрасно. Последовал очередной штыковой удар по османам – на этот раз уже из самого укрепления, где гренадеры обосновались уже вполне по-хозяйски и остатки неприятеля были рассеяны по лесу. Многие решили искать спасение в реке, где полноводье и быстрое течение быстро принуждало их сделать последний судорожный вздох. Но все же большая часть турок погибла под штыками. Потери русских отрядов составили 94 убитых.

Во все время боя Вейсман не только осуществлял руководство, но и подавал личный пример солдатам, будучи постоянно в первых рядах атакующих.

Признанием его собственных заслуг стало назначение Вейсмана комендантом Хотина – сразу же после его занятия 10 сентября. Коменданту подчинялось четыре пехотных полка – его родной Белозерский, плюс – Азовский, Низовский и Ингерманландский. 19 сентября комендант Хотина был произведен в бригадиры.

Сдача же турками вверенной ныне ему крепости вынудила их не просто отвести войска к Дунаю, но и очистить Молдавию и часть Валахии.

Параллельно с этим было решено провести уже на море одну значительную операцию, основной задачей которой была высадка десанта на Морейском полуострове, с тем чтобы побудить греков к восстанию и поддержать их силами десанта. Это должно было отвлечь военные силы турок от русского театра военных действий и способствовать ослаблению Останской империи.

19 января 1769 г. Екатерина П велела отпечатать воззвание на славянских и греческом языках с призывом к восстанию. Подполковник Каразин, родом болгарин, служивший в русской армии, переодевшись нищим, понес воззвание по землям Порты, пряча его в посохе и корешке Псалтыри. Кроме него это воззвание до жителей Балкан и средиземноморского Архипелага было поручено донести А.Г. Орлову, находившемуся в Италии. Другая задача экспедиции состояла в нарушении морских коммуникаций, связывающих европейские и ближневосточные владения Порты.

Для решения этих задач из Балтийского моря в Средиземное были направлены значительные силы Балтийского флота: две эскадры (адмирала Г.А. Спиридонова, вышедшая в июле 1769 г. и контр-адмирала Эльфинстона, вышедшая в октябре) – в общей сложности 10 линейных кораблей, 3 фрегата, транспорты, малые корабли, на борту которых находились десантные войска. В последующие годы в Средиземное море были отправлены еще три эскадры.

Кампания 1769 года для сухопутных армий ознаменовалась сменой командующих. Неспособность Голицына к командованию была вопиюще очевидна. Он был отозван в Петербург. Командующим 1-й армией был назначен Румянцев. Командующим 2-й армией стал П.И. Панин.

Румянцев прибыл к войскам 1-й армии в сентябре. Уже по его приказу главные силы армии были отведены на зимние квартиры к северу от Хотина. Передовой корпус, выдвинутый еще ранее в Дунайские княжества, был им там и оставлен. За зиму и весну командующий провел большую работу по подготовке войск к новой кампании.

В том числе – и кадровую, выдвигая на ключевые посты талантливых офицеров и генералов. Таких, как, например, Вейсман.

Новый командующий объезжал вверенные ему части. Прибыл он и в Хотин. Румянцев уже знал, что за человек здесь комендантом, и поэтому заранее решил его будущую военную судьбу – он, главнокомандующий армией, не настолько богат людьми, чтобы позволить подобному решительному и знающему человеку пребывать хоть и на ответственной, но все же несколько стариковской должности коменданта.

В его армии, думал Румянцев, – как и во всякой другой – полно исполнителей и людей бесталанных, так что бросаться человеком, подобным Вейсману, есть великий грех. Об этом он и не замедлил сказать своему собеседнику при первом же свидании.

– Господин бригадир, я ценю вашу разумную распорядительность коменданта Хотина, но, как вы считаете, не пора ли вам вспомнить звук походных барабанов?

– Пора, ваше сиятельство. Давно пора.

– Вот и хорошо. Приглашаю вас на военный совет. Там мы и решим этот вопрос. Война еще только начинается; – так что дел, Оттон Иванович, у нас с вами впереди еще ой как много!

Комендантом Хотина был назначен командир азовцев полковник Шатль, а Вейсману было приказано выступать с частью полков гарнизона на соседние с армией – командующий собрал раздробленные силы армии в единый кулак.

1 января 1770 года Вейсман был произведен в генерал-майоры с назначением командиром бригады. Бригада эта вскорости вошла в состав авангарда Баура.

Авангард этот все время использовался на острие атаки – так что отличиться было где.

И не только им. Петербургский военный совет в плане кампании 1770 года вновь выдвигал в качестве ее главной задачи овладение стратегическим объектом – крепостью Бендеры в нижнем течении Днестра. Решение этой задачи возлагалось на Вторую армию. Первой армии предписывалось своими силами прикрывать армию Панина.

Панин Бендеры возьмет – он привык исполнять то, что он считал нужным для себя расценивать как приказ. Таким он уродился, и такого себя он не собирался переделывать в угоду людям и обстоятельствам.

Человек, достигающий определенных чинов, меняет и манеру поведения, меняет и всю совокупность своих пожеланий и надежд.

Что вполне объяснимо и простительно. Очень немногие из солдат и офицеров, кого судьба довела до генеральских отличий, остались в душе солдатами, простыми и прямо смотрящими на жизнь людьми.

Восхождение на пирамиду любой власти от многого принуждает отказываться. Но те, кто сумеет не поступиться своей натурой и своим характером, вызывают глубокое уважение, хотя их и не особенно любят, ибо кому в повседневной жизни приятны люди, кои, не задумываясь, говорят все, что думают. Это шокирует, обижает и отталкивает. Именно таким человеком был граф Петр Иванович Панин.

Выросший на самом верху социальной лестницы, он в зрелые годы своей жизни имел возможность общаться с монархами и их приближенными, а поскольку именно в эти годы в России правила Екатерина II, то граф общался именно с ней и ее двором. И будучи человеком военным, он не всегда умел и желал скрыть пренебрежение воина перед представительницей прекрасного пола, занимающейся, как он искренне считал, сугубо мужским делом, и теми, кто ищет милостей у трона женщины. Многие подобное отношение Панина чувствовали и не любили его, хотя, включая и императрицу, отдавали должное его военным талантам и используя их в тех случаях, когда другие могли с задачей не справиться.

Использовали сквозь зубы, пользовались, но не любили. Панин же лишь усмехался, живя и действуя так, как привык и как умел. А умел он в военном деле немало.