– Кстати, выведение бойцовских пород кропотливое, но прибыльное дело. Это сейчас все знают только бройлеров, которых забивают на мясо в 7—9 недель при достижении полутора-двух килограммов, а бойцы – дело иное. Веками шлифуют их особенности. Кланы хранят семейные тайны по пищевым добавкам и стимуляторам. Инкубаторы с новым поколением охраняют как банковские сейфы, а хорошее яйцо стоит сотню долларов. О методах тренировки я вообще не говорю. Это настоящий бизнес, а методика подготовки бойцов – наука.

– Интересно, – вскинулась Лу. – Как же это происходит?

– Опытный глаз специалиста в раннем возрасте определяет не только бойца, но и его стиль. Одни хорошо летают, другие быстро ползают по земле, иные напрыгивают, а кто-то сильно бьет лапой. Есть ломовики и технари… Поверьте, такие особенности можно развивать. Петушков не только готовят физически, но и дрессируют, как цирковых пуделей или медведей. Они должны всегда приземляться на обе лапы, высоко прыгать или прижиматься кземле при атаке, кувыркаться в сторону и бить шпагой. Еще их учат не бояться собственной крови и терпеть боль. Есть свои спарринг-партнеры, которым оборачивают мягкими колпачками клюв и когти. Это позволяет проводить в день десятки поединков и не терять бойцов. Практикуют и «бой с тенью» – это когда петух сражается со своим отражением в зеркале. Все по-настоящему. Клюнуть в глаз – это самое простое. Бойцов учат убивать. Ежедневно и кропотливо. Из поколения в поколение. Тут есть множество ферм бойцовых пород, которые делают на этом хорошие деньги.

На востоке есть целая индустрия, связанная с сабонгом. Она производит тренажеры, шпоры, корма, корзины для транспортировки на бои, массу аксессуаров. Нашим футбольным фанатам и не снилось то разнообразие одежды и побрякушек, которыми гордятся местные болельщики. Это для вас, приезжих, все филиппинцы на одно лицо, а местные быстро распознают в толпе «своих».

– Зенит – чемпион, – пытаюсь пошутить я.

– Это просто детский лепет по сравнению со страстями, которые разгораются на петушиных боях. У нас принято делать ставки на ипподромах или боях «без правил». Но особых традиций и культуры нет. Игроков мало. А у филиппинцев есть ритуал, когда отец приводит сынишку в первый раз на бои. Женщин к этому мужскому делу не допускают.

– У меня такое впечатление, – Лу испытующе смотрит на Федора, – что вы не просто так приехали на Филиппины.

– Какие там секреты. Посмотреть приехал. Да и по делам…

– То есть это не увлечение, а бизнес?

– Признаюсь, я заводчик бойцовых петухов, – улыбается наш собеседник. – Сейчас в России интерес к боям только возрождается. Через пяток лет хороший петух будет стоить, как здесь, до тысячи долларов. Вот и совмещаю приятное с полезным. А то у нас каждый бывший зоотехник объявляют о продаже прямых потомков из орловских курятников. Лохов пока много, но скоро народ станет поразборчивее. Тут большого ума не надо – клюв заостренный, чуть вниз, как у орла, мощное подклювье, шея литая, как у борца, бедра короткие, мощные… Впрочем, даже не это главное. Взгляд! Вот, что должно быть у бойца.

Федор подался вперед, изображая петуха с пламенным взглядом.

– Глаза навыкате, дерзкие. Вызов в них на бой смертный, а не наглость!

Он махнул рукой. И, огорченный чем-то неведомым, притих.

– Похоже, вы недавно потеряли лучшего бойца, – догадалась Лу. – И теперь в поисках замены.

– Вот люблю умных женщин! – взъерошенный «воин» неожиданно обмяк и по-доброму улыбнулся.

– Все они видят и понимают. Все знают… Но, не судьба.

Его рука то ли ищет сигареты в кармане рубашки, то ли растирает ноющую от нахлынувших воспоминаний грудь.

– Лу, а не поехать ли нам на бои? – он тут же переводит взгляд на меня, и, словно извиняясь, добавляет, – вместе, конечно. О деньгах не беспокойтесь. Я вижу, что вы ни разу не были на сабонге, и мне доставит настоящее удовольствие стать вашим первым гидом. Уверяю, что это достойное зрелище! Ничего низкого там нет. Все по-честному. Едем прямо сейчас… Соглашайтесь!

Лу вопросительно смотрит на меня, но я уже понял, что ее зацепил этот пламенный рассказ. Да и мне стало интересно. Но мы выжидающе молчим.

– Вас пропустят вместе со мной на лучшие места, – уверенно развеивает наши последние сомнения коварный заводчик. – Вы поснимаете вдоволь без каких-либо помех. Все, что захотите. Такого нигде больше нет… Соглашайтесь!

Такси останавливается на небольшой парковке у большого здания, напоминающего цирк. Завидев нас издалека, навстречу почти бежит коренастый филиппинец. Его английский звучит коряво, с каким-то сильным акцентом, но я понимаю, что он настойчиво пытается уверить, что именно без нас и не начинали. Пусть будет так. Федор сует мужчинке крупную купюру, и тот пулей летит кокошку кассы, успевая оборачиваться и жестами показывая, что, мол, сейчас все и начнется. Через минуту мы семеним за ним гуськом, протискиваясь между группами возбужденных и жестикулирующих мужчин. Дым висит под низкими потолками небольших помещений и узких коридоров. Похоже, нас проводят не через центральный вход, а какими-то путями «для своих». В одной из комнат вижу явных медиков. Они в халатах и шапочках, на столах разложены инструменты и перевязочные материалы, пол усыпан опилками.

– Это «скорая помощь», – бросает на ходу Федор. – Бойцы редко бегут с поля боя. Обычно их выносят. Да и не всех – сюда.

Далее продвигаемся мимо комнат, уставленных клетками с птицей. Наверное это «раздевалки», где готовятся к поединкам бойцы. Хозяева колдуют над питомцами. Они взволнованы не меньше тех, кому предстоит сражаться. В другой комнате идет какой-то торг. Несколько человек размахивают руками, попеременно показывая на клетку с бойцовым петухом.

– Берут петуха в аренду на бой, – поясняет наш гид. – Цена в принципе известна, но не поторговаться и нарушить обычай никто не решится. Кстати, вы тоже можете попытать счастья. За 3—4 сотни долларов вам уступят бойца, и он будет выступать от вашего имени. Правда, если он проиграет, придется оплатить и петуха. Это дорого. Но если выиграет, вы станете знаменитым и богатым… Может быть.

Федор нервно улыбается. Он возбужден не меньше участников боев и хозяев. Признаться, и меня начинает заводить вся эта атмосфера. Наконец, мы оказываемся в ярко освещенном зале. Под куполом небольшая, метров 6—7 арена, огороженная высокими прозрачными щитами. От нее концентрическими кругами поднимается пара десятков скамеек. Зрителей много, они толпятся в напряженном ожидании. Стоит низкий гул разномастных голосов. Кто-то перекрикивается со знакомым через арену, но в целом все спокойно.

– VIP! VIP! – выкрикивает сопровождающий нас филиппинец, жестами указывает на пустующие кресла у арены. – Это ваши места. Сейчас принесут колу.

Федор по-свойски устраивается первым, мы следуем его примеру. Скоро все вокруг приходит в движение. Возможно, это совпадение, а может, и вправду, ждали важного гостя. Утверждать трудно. На арену выходит солидный мужчина и что-то важно объявляет. Публика бурно откликается.