– Вообще-то, «Падди» читали далеко не все, мама, – вмешалась Сара, по-детски торопясь сравнять счет. – Верити его раньше не читала, ведь правда же? – она повернулась к Берди. – И как раз дочитывала, когда мы заметили ее здесь. И Квентин Хейл не читал. И Джек Спротт. Но Малькольм дал ему экземпляр сегодня утром. Могу поспорить, что и Эми Файбс не читала. Ручаюсь, не читала половина издательства «Берри и Майклз»! – И она осеклась, задыхаясь и понимая, что ее слова прозвучали мстительно.

Лицо Тилли стало ошеломленным и почти испуганным, но Пол раздраженным жестом откинул волосы со лба и потянул Сару за руку.

– Идем, Сара, – позвал он. – Ну что такое? Нам уже пора.

Он коротко кивнул Тилли и Берди и быстро зашагал прочь. Сара плелась за ним, вид у нее был убитый.

Берди подошла к Тилли и нерешительно прокашлялась. Тилли вздрогнула, повернулась к ней и слегка нахмурилась. А эта назойливая коротышка почему до сих пор здесь? Как она все-таки бесит! Тилли всегда раздражали люди такого же роста и сложения, как она сама. Они портили все впечатление от ее миниатюрной хрупкости, в их присутствии она становилась чем-то заурядным. К тому же Тилли предпочла бы, чтобы этот разговор никто не слышал.

Но Берди невозмутимо взирала на нее сквозь толстые стекла очков, а на ее заостренном веснушчатом лице не было ни осуждения, ни любопытства.

– А я тут читала «Кенгуру Падди», – сообщила она. – Мне понравилось. Очень смешно.

– А, хорошо, – безучастно ответила Тилли. Прихрамывая, она добрела до ближайшей скамьи, бросила туфли на землю и села. И принялась с недовольным видом изучать собственные подошвы и вытаскивать круглые темные колючки, впившиеся в них.

Берди наблюдала за ней.

– «Бинди»?[2] – сочувственно спросила она.

– Да, – огрызнулась Тилли.

– Напрасно вы вообще разулись, – заметила Берди.

Тилли не ответила, и через минуту Верити ушла.

В глубине пальмовой рощи Джек Спротт, перелистывая иллюстрированный «Альманах садовода», объяснял Ивлин, как правильно выращивать пальмы в вазонах.

– Как видите, Иви, если не заливать их, все будет в порядке. Вот так здесь и написано, черным по белому. Так нет же, все стараются их «как следует напоить», будто растение – это кошка или прямо не знаю кто. И готово – глазом моргнуть не успеют, как оно загибается, и тогда жалоб не оберешься! – Он постучал по книге и медленно покачал головой. К потному лбу прилипла седая прядь волос.

Иви кивнула, но ее мысли витали где-то далеко, на мгновение она почти забыла, где находится и почему.

Джек засопел, захлопнул книгу и достал скомканный клетчатый носовой платок. Вытерев нос и лоб, он убрал платок обратно в карман и устремил бессмысленный взгляд вперед.

– Ну и жарища здесь, да? – посетовал он. – Слушайте, Иви, я, пожалуй, вернусь к себе в комнату, если вы не против. Хочу ненадолго прилечь. – И он облизнул губы.

Иви проницательно взглянула на него, вмиг собравшись с мыслями.

– Джек, в четыре часа мы встречаемся с остальными за чаем.

– Не хочу я чаю и встречаться с ними не хочу, – разворчался Джек. – Эти бабы у меня в печенках сидят, особенно супружница Кролика Лайтли. Век бы ее не видеть! С меня хватило и обеда, ее болтовней я сыт по горло. Если уж на то пошло, я еще вчера вечером наслушался Тилли. – Он понизил голос. – Читал я до обеда эту ее знаменитую книжку, про кенгуру. Ей-богу, ни разу не видывал, чтобы такое ничтожество корчило из себя невесть что! Потаскушка бесстыжая и заносчивая, вот она кто. Вы же слышали, как я отчитал ее, Иви. Такие, как она, не ведают, что творят. Их мало просто отчитывать! – Его маленькие пухлые кулачки сжались так, что побелели костяшки.

– Ну, все люди разные, Джек, – примирительно заметила Ивлин и с любопытством посмотрела на него. Она знала Джека Спротта уже много лет и всегда считала его добряком, не помнящим зла. Но сейчас на лице Спротта была написана явная неприязнь и неподдельное возмущение, как будто роман Тилли с Солом, случившийся много лет назад, задевал лично Джека.

– Вы были женаты, Джек? – неожиданно для самой себя спросила она.

Его лицо потемнело.

– Вы же знаете, что нет, – ответил он. Уголки его губ опустились, он отвернулся.

Да это целая история, мелькнуло в голове у Иви, но размышлять о ней сейчас было некогда. Слишком о многом требовалось подумать.

– Вот и я не была замужем, – легко призналась она и опять попыталась отвлечь Джека, уводя его за собой в глубь пальмовой рощи. – Зато с Барбарой Бендикс вчера вечером вы, кажется, поладили. Оригинальная женщина, да?

Джек угрюмо заморгал.

– Можно и так сказать, – ответил он. – А в армии ее назвали бы по-другому. – Он прищурился и многозначительно посмотрел на Иви.

Ивлин растерялась. Джек фыркнул и некоторое время шел молча. Внезапно он, казалось, принял какое-то решение, остановился как вкопанный и вцепился в руку Иви. От него несло перегаром. От алкогольных испарений Иви замутило. Как, скажите на милость, Джек еще способен идти и разговаривать, накачавшись спиртным? Вдобавок Иви знала, что в кармане пиджака у него припрятана фляжка. И Джеку, наверное, не терпелось приложиться к ней. Он придвинулся ближе к Ивлин, и ей пришлось взять себя в руки, чтобы не отпрянуть.

– От таких женщин, как она, меня наизнанку выворачивает! – выдохнул он. Его губы опять сомкнулись в тонкую линию, а на красных лоснящихся щеках заиграли желваки.

Иви беспомощно развела руками. Ее саму не на шутку подташнивало. Она прокашлялась.

– Что-то я не совсем понимаю, Джек, – сказала она так небрежно, как только могла.

Спротт раздраженно втянул голову в плечи.

– А, да какая разница! – Он вытер рот ладонью. – Пойду к себе. Надоело здесь болтаться. – И, взглянув на нее, он вдохновенно и твердо добавил: – И мне в уборную надо.

– Нам уже пора идти на встречу с остальными, Джек, – медленно растолковала Иви. – Наверняка по пути попадется и туалет.

За поворотом, спрятанный от глаз, действительно обнаружился маленький общественный туалет. Темные кусты почти скрывали его из виду, а неподалеку журчал ручей, словно напоминая посетителям, что привело их сюда.

Спротт смутился.

– Я подожду вас здесь, Джек, – поспешила сказать Иви.

Он пробормотал что-то неразборчивое и рысцой двинулся в сторону невзрачного кирпичного строения, расшвыривая каблуками листья и мульчу с ведущей к нему узкой тропинки.

Иви отвернулась, сняла с плеча тяжелую сумку и замерла в мрачном молчании. Издалека слышался шум городского транспорта и крики морских птиц со стороны гавани. Иви взглянула на часы. Было половина четвертого.