четкий план, и очень мало времени, чтобы его реализовать. Поэтому преодолевая боль в каждой мышце, я поднялась и отправилась на поиски благоверного.

Дом был пуст, если не считать троих человек охраны внизу и Бессонова в кабинете. Он стоял у окна и даже не повернулся, когда я зашла.

Я подошла сзади и, уткнувшись, ему в спину прошептала:

— Надеюсь, ты доволен, но свои долги тоже надо возвращать. А должен ты мне, не много не мало — две жизни и одно легкое.

Он развернулся, я оказалась в его объятиях, крепко прижимая меня к груди, сказал севшим голосом:

— Чего ты хочешь?

— Я хочу перевернуть страницу, — я намеренно говорила его словами, чтобы у него не было возможности забыть хотя бы на секунду, сколько мерзостей простила ему я.

— Я сделал все, чтобы ты захотела уйти, а ты хочешь остаться? Как я должен пережить это, Детка?

— Вместе. Мы переживем это вместе.

«Переживали вещи и похуже твоего уязвленного самолюбия» — подумала я.

— Ты — мое проклятье, — сказал он с тоской, вдыхая запах моих волос, сжимая меня в объятиях.

— Мы должны спрятать Кирюшу, — сказала я, возвращая его в реальность.

— Уже.

— И вернуться домой.

— Что? — Глеб не сразу понял, что я имею в виду.

— Если война неизбежна, то лучше быть нападающим.

— Сейчас не самое лучшее время для столкновения. Я отошел от дел, у меня мало людей, в то время как Клим укрепил свои позиции.

— У тебя есть Бор. Стоит дать ему возможность реабилитироваться, — я говорила и внимательно следила за выражением его лица. Важно успеть сгруппироваться до начала третьей волны, неизвестно, как Глеб отреагирует на мою очередную попытку влезть в его дела.

— Пойти на войну бок о бок с предателем? — хохотнул Глеб, — Стратег из тебя так себе.

— Бор — не предатель. Он твой брат. Да, он хотел избавиться от меня, но будем честными, это решило бы множество твоих проблем. А сейчас мы не можем прятаться, как шакалы, но чтобы идти в наступление, нужны проверенные люди.

— Даже если бы я опустился до перемирия с этим ублюдком, людей бы все равно не хватило. К тому же для сбора необходимо время, которого у нас нет. Если бы ты не действовала в одиночку, и не молчала несколько дней, возможно у нас был бы шанс.

Он не знал, и лучше бы ему не узнать никогда о том, что Бор и его люди уже в полной боевой готовности.

— Тогда я не очень понимаю, что ты собираешься делать?

— Ты уедешь, а я буду решать проблему здесь.

— Нет. Это не обсуждается. Это глупо, — он стоял, облокотившись на стол, а я отошла на безопасное расстояние, — Есть еще Макар и его люди. Уверена, он поддержит тебя, — я внимательно следила за его выражением лица, важно было поймать момент, когда Бес начнет закипать, и не перейти грань снова.

— Я не буду просить помощи у Старика.

— Даже если от этого зависит моя жизнь и жизнь Кирюши? — Глеб молчал, а я продолжила, — Знаешь, чего ты добьешься? Я уйду, чтобы сдаться. Выторгую ваши жизни в обмен на свою, а ты будешь, заламывая руки кричать: «Детка, почему ты не обратилась ко мне?!»

Я развернулась и вышла из кабинета, хлопнув дверью. Спустилась вниз, и не зная чем себя занять, решила привести в порядок столовую. По причине отсутствия домработницы, она по-прежнему напоминала руины. Порезала ногу осколком и разревелась не столько от боли, сколько от досады. Убийство Макса оказалось самым легким пунктом моего плана, и если мне не удастся убедить Глеба ввязаться в войну, эта жертва останется напрасной. Бессонов появился, когда слезы катились градом, и остановить их было уже трудно.

— Детка, зачем ты сюда пошла? — воскликнул он, подхватывая меня на руки.

— Хочу снести к чертовой матери этот дом, вместе с воспоминаниями, — всхлипывала я.

Он нес меня в спальню, а я, прижимаясь к нему крепче, продолжила:

— Глеб, я боюсь! Я так боюсь тебя потерять! Боюсь потерять Кирюшу! И не хочу умирать сама! Страшно даже представить, что со мной сделает Клим, если я попаду к нему в руки! — я разрыдалась с новой силой.

— Теперь ты понимаешь, почему мне так хочется тебя убить лично? Но тебе не о чем переживать, моя девочка никогда не станет объектом мести. Никто не причинит тебе вреда, пока я жив.

«Пока ты жив — ключевая фраза, Дорогой. Сколько ты продержишься в осаде?»

Бессонов положил меня на кровать, и сам устроился рядом, перебирая мои волосы сказал:

— Мы прорвемся, Детка. Я обещаю.

— Нет, Глеб! Я уже труп! Любой из этих людей продаст нас, это вопрос времени и денег. Ты должен обрести былую силу. Если не хочешь хоронить меня в закрытом гробу, ты должен принять предложение Макара.

— Ангел ты или демон, не могу понять. Откуда это все в твоей головке? Думаешь, сделка с Макаром решит все наши проблемы?

Я повернулась на спину, так чтобы видеть его глаза:

— Не все, но проблему безопасности точно. С его помощью ты вернешь город. Не понимаю, почему воссоединение с отцом так претит тебе?

— У меня был другой отец!

— Ты забыл, что Марина Витальевна любила Сергея Петровича, а твой другой отец просто украл у них возможность быть вместе. И, возможно, ее жизнь была адом. Я несколько лет жила с нелюбимым, не было минуты, чтобы я не думала о тебе! Твоя мать жила так всю жизнь! Так кого ты должен ненавидеть?

— Я думаю, ты ступаешь на запретную территорию. Что касается города, я отдал его добровольно и получил взамен бесценное сокровище, — он улыбался своей восхитительной улыбкой и так нежно смотрел на меня, что я всерьез задумалась: а была ли прошлая ночь или у меня едет крыша?

Уснула я с улыбкой на лице в его объятиях, чувствуя, как крепко он прижимает меня к себе и мир не казался мне уже таким враждебным. Нам оставался один шаг до счастливой жизни, и я была уверена: мы его сделаем. Даже кошмары не посетили меня этой ночью, хотя может быть, я просто не успела перейти в фазу глубокого сна. Проснулись мы от ярких вспышек, звука бьющегося стекла и автоматной очереди. Бессонов чертыхаясь, столкнул меня с кровати и лег сверху, закрывая собой.

— Глеб, мне тяжело дышать под твоим весом, — напомнила я ему, когда все стихло.

— Прости, — сказал он, поднимаясь и помогая мне встать, — Он слишком быстро нас нашел.

Глеб осмотрел дом, затем двор. Два охранника