на полу. Я терпела, когда она возилась с моими волосами и лицом, стараясь лишний раз не подавать голос. И всё же не сдержалась раздосадованного вздоха при виде одежды, которую мне придётся на себя надеть. В такую ножик не спрячешь...

– А другого нет?

– Цербер пожелал видеть тебя в этом, – непреклонно произнесла Йель. Она только так и отвечала мне: Цербер то, Цербер сё…

Я вздохнула, понимая, что особо выбора и нет. Придётся надевать.

Йель помогла мне со струящейся белой тканью, которая, на самом деле, представляла собой одну длинную полоску. И эта полоска, переброшенная на плечи, петлёй прикрывала грудь, идя двумя полосами на спине и соединяясь с какой–то замысловатой цепью. В итоге у меня был закрыт перед и зад тканью, через которую буквально было видно всё. Хорошо что на ней были вышиты узоры серебряной ниткой, что хоть как–то спасало от полного стыда.

Завив волосы, что рыжими локонами упали на спину, Йель надела на голову лёгкую диадему, завязав несколько прядей в небольшой пышный пучок на затылке. И только тогда позволила мне взглянуть на себя.

От увиденного у меня так и вспыхнули уши, и я едва удержалась от того, чтобы не прикрыть себя руками. О, Ориас бы это оценил. Ткань подчёркивала мою талию и тонкие ноги, а так же сравнительно небольшую грудь. Лицо так и дышало свежестью: волосы были мягче, с золотистым отливом, и несколько завитых прядей обрамляло скулы. Глаза, казавшиеся как никогда голубыми, были подведены золотой сурьмой, а губы подкрашены тёмно–бордовой помадой. Я не узнавала себя, и этого добивался Цербер. Он уже сделал меня одной из своих наложниц, пусть и не объявил об этом.

– Нам пора. Цербер ждёт, – позвала Йель, выходя из комнаты.

Я босиком пошла за ней, слыша, как звенят золотые браслеты на ногах и руках. Звёзды, наверное, не стоит говорить, кем я сейчас себя чувствую. Явно не королевой. А если и королевой, то совершенно другого направления.

Мы остановились перед роскошными дверьми из белой кости с вырезанными на ней узорами. Сердце гулко билось в груди, мешая дышать, и я впила ногти в ладони. Всё в порядке, Мэл. Ты выберешься из этой передряги. До этого выбиралась и выберешься сейчас.

Двери плавно раскрылись, и тёплый свет затопил коридор. Я зажмурилась, войдя следом за Йель в просторную комнату и тут же найдя того, кто всё это устроил.

Цербер.

3

Он сидел на подушках, как султан, в окружении десяти наложниц. Но ни одна из них не была в таком же открытом наряде, как я. Хотя они и были разной степени прозрачности. И все красавицы из различных рас, которым люди и в подмётки не годятся. Даже хиимы блёкли по сравнению с ними.

Комната была освещена золотистым туманом под потолком, не давая теням спрятаться в углах. Прямо посередине, над полом из мягчайшего ковра, был прозрачный балдахин, внутри которого накидали различные подушки. В центре низкий столик с вазой, полной фруктов, и графин с дорогим вином.

Видимо, мы подоспели к концу «торжества» – некоторые наложницы уже спали на подушках, другие лениво переговаривались, третьи пытались угодить Церберу. А ему было очень сложно угодить.

В углах комнаты высились Мародёры, почти сливающиеся со стенами. Ничего не обычного – Цербер, кажется, даже спит с ними, хотя с лёгкостью может постоять за себя сам.

Когда мы вошли, он пил вино, специально растягивая время. Я старалась смотреть прямо на него, не пряча глаза и не обращая внимания на свою одежду. Но всё равно напряглась, когда Цербер поставил бокал на стол и поднял на меня свои серые глаза. Я затаила дыхание, чувствуя, как сердце начинает биться в груди, а в животе поднимаются бабочки. И с хрустом раздавила их, понимая, что это поддельные чувства. Цербер мне их всего лишь внушал, как искусный манипулятор. Вот только его трюки я знала и не поддавалась им.

– Шпилька, – поняв, что его силы не действуют, мягко улыбнулся Цербер. – Рад снова тебя видеть… а ты похорошела. Сразу видно, что стала женщиной.

– А ты не изменился, Цербер, – прохладно произнесла я, чувствуя, как за спиной закрываются двери.

– Присядь, – с повелительным жестом произнёс он.

Я помедлила, прежде чем войти под полог балдахина и опуститься на мягкий ковёр, сложив ноги так, чтобы ему не на что было засматриваться. Цербер улыбнулся, откинувшись на подушки и окинув меня взглядом, пройдясь по плоскому животу, груди, губам и остановившись на глазах.

– Я могу рассчитывать, что ты принесла мне то, что давно украла, Шпилька?

– Я давно это продала.

Цербер усмехнулся.

– Врунья.

Я лишь пожала плечами, смотря на него в ответ таким же пронизывающим взглядом.

Он не изменился.

Цербер был караатом, которого изгнали со своей планеты – гордый, обаятельный и способный внушать всем то, что хочет. Он был высок и строен, но в каждом его движении угадывалась власть. Точёное лицо с кожей алебастрового цвета, тонкий нос, чёрные губы и клыки, покрасневшие от вина. Его волосы были белыми, как снег, с чёрными пятнами, которые шли по краям его лба, заменяя брови и останавливаясь во внутренних уголках глаз. Он чем–то напоминал мне Ориаса, только более надменный и невыносимый.

Явно подготовившись, Цербер выбрал одежду такого же белого оттенка, как и у меня, только вышитые  на ней узоры были чёрными. Это была рубашка со штанами, поверх которой был белый плащ из нежной ткани с широкими рукавами и серебряным поясом на животе. Тот переливался драгоценными камешками. Одежда явно дорогая и сделанная на заказ. Иначе быть и не могло.

– Чувствует моё сердце, ты явно собиралась оставаться на Тутаме незамеченной. Неужели даже нет времени проведать старых друзей?

– Я тут по делу, а не ради старых воспоминаний, – сдержанно улыбнулась я. – Чего ты хочешь? Твоей вещицы при мне всё равно нет.

– Я уже давно решил подарить её тебе.

– Как мило с твоей стороны, – чуть не скривилась я. – Тогда зачем я тебе?

– Чтобы ты наконец поняла, кто твой хозяин, – негромко произнёс Цербер, и его глаза заблестели. – Приведите.

Один из Мародёров скрылся за дверьми. Я не взглянула на него, испепеляя взглядом Цербера и пытаясь понять, что он удумал. Этот гад умён и хитёр, и делает всё ради своего блага. Так что же он задумал на этот раз?

Двери