Юлечка, Маша и… Миша бросились вон из столовой. Остальные полезли под стол.

— Нет там никого! — заржал Никита.

— Ой-ой-ой, — стонала Аня.

— Дорогая, ты слишком эмоциональна, — прокряхтел Кузьма, садясь на свое место.

— Эй, идите назад! — закричал Бурундуков. — У Ани глюки! Это случается с новобрачными от остроты чувств!

— Извините, — пролепетала Аня, когда все вернулись, — это погода виновата! Я нервничаю.

— Олеся, налей всем компота, — велела Белка, — сладкое успокаивает.

Все принялись бойко опустошать стаканы с красной жидкостью, сильно пахнувшей вишней.

Я посмотрела на присутствующих. Ну, дамы, кто из вас пинал несчастного поверженного гризли и приказывал ему поживее сматывать удочки? Белка отпадает, а вот остальные под большим подозрением.

Вкушать чай компания устроилась в гостиной. Гости сели кто в кресло, кто на диван, и мне хорошо были видны их ноги. Юлечка щеголяла в ярко-розовых туфельках, Аня в недорогих черных лодочках, Маша носила темно-зеленые босоножки из переплетенных кожаных полосок. Олеся и Катя разгуливали по дому в замшевых коричневых тапочках.

Но ведь у женщин, как правило, не одна пара туфель. Значит, мне следует обшарить шкафы и найти белые балетки с прикрепленным к мыску бантиком, а заодно и обнаружить актеришек. Сейчас самый подходящий момент: Белка достала из комода игру «Монополия», предложит сразиться, а для тех, кто откажется, есть домино, карты, лото.

Я встала и тихонечко посеменила к двери. Не тут-то было!

— Ты куда? — спросил Миша.

Я схватилась пальцами за виски:

— Голова заболела!

— Погода давит, — кивнула Аня, — Кузьма Сергеевич тоже жалуется. А еще у него аллергия разыгралась. Степочка, вы с моим мужем очень похожи.

Понимаю, что Анна влюблена в бизнесмена и испытывает к нему глубочайшую благодарность за избавление от роли официантки в дешевом кафе, но давайте будем хоть чуть-чуть объективны! Я смахиваю на толстого, лысого старого скрягу, как ромашка на чемодан!

— Олег совсем разболелся, — подхватила Маша, — я мажу его от аллергии, мажу, а толку нет. Даже к ужину спуститься не смог.

— Проглочу лекарство и вернусь, — кислым тоном протянула я и, держась ладонью за лоб, пошла к лестнице, не забывая по дороге демонстративно постанывать.

В номере у Ивана царил армейский порядок. Небольшой запас одежды висел на вешалках, бритвенные принадлежности в ванной стояли по ранжиру, а махровую простыню режиссер аккуратно развесил на полотенцесушителе. Никаких следов пребывания женщины здесь не было. Если незнакомка и пряталась от всех, то не в этой комнате. Я даже заглянула в корзинку для бумаг, но увидела там лишь несколько оберток от конфет. Исходя из найденных улик, Ваню можно обвинить лишь в излишнем внимании к сладкому. Ни белых туфель с бантиком, ни видеокамеры, ни незарегистрированных гостей в номере я не обнаружила. Испытывая разочарование, я переместилась в спальню к Юле. В противовес режиссеру менеджер по организации культурного досуга оказалась вдохновенной неряхой. Как и во время моего первого посещения ее номера, кровать была не заправлена. Пара скомканных футболок валялась на столе, там же лежали колготки, халат в ванной был брошен на пол, небольшой столик возле «Мойдодыра» превратился в склад косметики. Юлия старательно поддерживала образ школьницы. Может, в фирме, где служит девушка, есть стилист и костюмер? Если бы я не знала, сколько лет доченьке, ни на секунду бы не усомнилась, что нахожусь в обиталище избалованного подростка. Нижнее белье Юлечки было новым, но простым, девчачьим. Никаких стрингов с кружевами и кокетливо-сексуальных лифчиков, только трикотажные белые, классической формы трусики с принтами из мультфильмов, а бюстгальтер она, похоже, вовсе не носит. На тумбочке у кровати высилась стопка модных журналов за август месяц: «Вог», «Базар», «Офисьель», «Эль», «Космополитен», «Грация», «Гламур», «Шопинг-гид», «Инстал» и еще парочка изданий, о которых я не слышала. Геннадий Петрович был щедр. Глянец не дешев, на прессу, по моим подсчетам, потрачена половина месячного содержания среднестатистического российского пенсионера. Кроме того, повсюду лежала и висела бижутерия: бусы, браслеты, сережки, колечки, ободки для волос, махрушки со стразами, ремни с пряжками, щедро усыпанными яркими стекляшками. Обувь громоздилась возле двери в ванную. Юля явно не любит путешествовать налегке, она прихватила на отдых три чемодана с нарядами, а для перевозки ботинок и сумок ей следовало нанять контейнер. Сандалии трех видов, четыре пары кроссовок, ботильоны на платформе, лаковые полусапожки, замшевые ботиночки, клетчатые кеды, высокие кожаные сапоги на платформе, босоножки из джинсовой ткани, ярко-красные лодочки и пять штук балеток. Среди них были и белые, но не снежного оттенка, а молочного и без бантов — мысок щетинился брошью из стразов. Решив, что отрицательный результат тоже результат, я мысленно вычеркнула Юлечку из списка подозреваемых, распахнула дверь в номер Леоновых, вошла внутрь, хотела открыть шкаф и услышала хриплый баритон:

— Что надо?

Вот черт! Я совсем забыла про системного администратора, который не спускался к ужину. Однако хорошо быть хозяйкой отеля. Ты всегда можешь объяснить, по какой причине ввалилась в номер без разрешения постояльца.

— Добрый вечер, Олег, — замурлыкала я, внимательно оглядывая комнату, — как вы себя чувствуете?

Леонов отложил тетрис и натянул одеяло до подбородка.

— Плохо.

— Вижу, Маша исправно мажет вас зеленкой и фукарцидом, — продолжила я. — Помогает?

— Не очень, — буркнул Олег.

— Я хотела узнать, не нуждаетесь ли вы в чем-нибудь еще? — Я изображала из себя настырно заботливую хозяйку отеля.

— Мне нужен покой, — откровенно намекнул на нежелание меня видеть Олег, — я хочу спать.

— Спокойной ночи, — откланялась я, — отдыхайте!

Он промолчал, и я, отметив, что он не читает в постели, а играет в тетрис, некогда популярную, но сейчас подзабытую электронную забаву, вышла в коридор. Увы, изучить обувь Маши мне не удалось.

Следующий номер, куда я засунула нос, принадлежал Мише. Один раз я уже рылась в его комнате, но повторение, как любят говорить наши преподы, мать учения. И снова ничего интересного, минимум одежды, электробритва. Ванной явно пользовался только один человек, ничто не намекало на присутствие здесь женщины, в помещении не пахло духами, нигде не было ни одной девичьей мелочи, зубная щетка стояла в стакане в гордом одиночестве. Белых балеток с бантиком я не нашла, зато в самом дальнем углу шкафа лежала… подушка-лиса из библиотеки. Та самая, что в лохматые годы служила моему деду Алексею Николаевичу булавочницей.

Я удивилась: неужели Миша клептоман? Люди, страдающие этим видом психического расстройства, тащат что ни попадя, очень часто они не могут устоять перед копеечной ерундой: ластиками, пластиковыми мисками, носовыми платками, керамическими свинками, дешевыми ручками. Мне непонятно, отчего воровство, пусть даже чепухи, считается болезнью, которая оправдывает того, кто схватил чужое. Какая разница, сцапал вор бриллиантовое колье или старый тапок? Он взял не свое без спроса. Для Белки потрепанная лиса намного дороже, чем перстень с алмазом в пять карат.