JCD: Вы виновны в убийстве многих женщин и девушек…

Ted: Да, это так.

JCD: Как это происходило? Давайте вернемся в прошлое. Каковы были предпосылки вашего поведения? Семью, в которой вы выросли, можно считать нормальной. Над вами никто не надругался ни психологически, ни физически, ни сексуально.

Ted: Нет. И в этом часть трагичности всей ситуации. Я вырос в отличной семье. У меня были любящие и внимательные родители и еще четверо братьев и сестер. Мы, дети, были центром жизни родителей. Мы регулярно ходили в церковь. Мои родители не пили, не курили и не играли в азартные игры. В семье меня никто никого не бил и не издевался. Я не говорю, что все было идеально, но я вырос в крепкой христианской семье. Я надеюсь, что никто не попытается просто обвинить мою семью в том, что я стал таким – это было бы слишком простое объяснение. Но я знаю, что произошло на самом деле, и стараюсь рассказать об этом честно.

Мне было 12 или 13 лет, когда я начал сталкиваться с «легкой» порнографией в магазинах и аптеках. Мальчишки обычно рыщут по всяким закоулкам в поисках порноматериалов, которые выбрасывают люди. Время от времени нам попадались журналы пожестче – более откровенные и жестокие. Также попадались и детективные журналы. Я хочу это особо подчеркнуть, потому что самый разрушительный вид порнографии – я говорю из собственного горького опыта – этот тот, что включает в себя физическое насилие и сексуальное насилие. Сочетание этих двух составляющих – я знаю это, поверьте – приводит к поведению, которое и описать страшно.

JCD: Расскажите подробнее. Что происходило в вашем разуме в этот момент?

Ted: Перед тем, как двинуться дальше, я хочу убедиться, что люди верят в мои слова. Я не обвиняю порнографию. Я не говорю, что порнография заставила меня делать все это. Я полостью беру на себя ответственность за все, что сделал. Вопрос не в этом. Вопрос в том, как такого рода литература способствовала формированию моего поведения.

JCD: Она разжигала ваши фантазии.

Ted: Сначала она подпитывала мои мысли. Затем в определенный момент она помогла им вылиться в определенную форму, так что они практически стали отдельной реальностью внутри меня.

JCD: В своих фантазиях с печатными материалами, фотографиями и видео вы исчерпали возможности порнографии, а затем у вас появилось желание перейти к физическим действиям?

Ted: Как только вы пристрастились, а я смотрю на порнографию, как на пристрастие, то постоянно ищете более откровенных, более возбуждающих материалов. Как в любой зависимости, вам хочется чего-то более сильного, что давало бы вам больше удовлетворения. Но придет момент, когда вы исчерпаете возможности порнографии. Тогда вы начинаете думать о том, что, сделав это в реальности, вы получите гораздо больше ощущений, чем при чтении или просмотре.

JCD: Как долго вы стояли у этой черты, прежде чем действительно начали насиловать?

Ted: Пару лет. Я не мог преодолеть сильный внутренний запрет на преступное поведение, который был заложен мне в семье, в церкви и в школе.

Я знал, что неправильно даже думать об этом, не говоря уже о том, чтобы сделать. Я стоял на краю, и последние ниточки, сдерживающие меня, постоянно натягивались под давлением моих фантазий, постоянно питаемых порнографией.

JCD: Вы помните, что все же толкнуло вас к действиям? Вы помните свое решение пойти и сделать это? Вы помните, как решили забыть про осторожность?

Ted: Это очень сложно описать. Было такое чувство, что я достиг предела и больше не могу контролировать свои желания. Границ, которым я был научен в детском возрасте, оказалось недостаточно, чтобы удержать меня от насилия.

JCD: Правильно ли будет назвать это состояние сексуальным неистовством?

Ted: Можно назвать это понуждением, аккумуляцией разрушительной энергии. Я также не упомянул о роли алкоголя. В сочетании с пристрастием к порнографии алкоголь снимал во мне внутренние запреты, а порнография разрушала их дальше, подобно эрозии.

JCD: После совершения первого убийства каково было ваше эмоциональное состояние? Что происходило в последующие дни?

Ted: Прошло много лет, но мне все еще трудно говорить об этом. Сказать, что мне тяжело вспоминать, значит не сказать ничего, но я хочу, чтобы вы поняли, что происходило. Я, как будто выходил из какого-то страшного транса или сна. Это можно сравнить только с одержимостью чем-то ужасным, когда, проснувшись на следующее утро и вспоминая о произошедшем, ты понимаешь, что в глазах закона и тем более в глазах Бога ты виновен. Я проснулся и был просто в ужасе от того, что сделал в здравом уме при всех своих моральных устоях и этических принципах.

JCD: То есть прежде вы не знали, что способны на такое?

Ted: Невозможно описать дикое желание сделать это, но когда оно было удовлетворено и энергия выплеснута, я снова стал собой. Я, в принципе, был нормальным человеком.

Я не был из тех, кто шатается по барам, или бомжем. Я не был извращенцем в том смысле, что людям было достаточно посмотреть на меня и сказать: «Я знаю, что с ним что-то не так». Я был нормальным человеком. У меня были хорошие друзья. Я вел нормальную жизнь, за исключением одного маленького, но очень мощного и разрушительного момента, который я держал глубоко в тайне. Люди, на которых так сильно повлияли сцены насилия по телевизору, особенно сцены порнографического насилия, на самом деле не были монстрами с рождения. Мы ваши сыновья и мужья. Мы выросли в обычных семьях. Сегодня порнография может проникнуть в любой дом и похитить любого ребенка. Двадцать или тридцать лет назад она похитила из моего дома и меня. У меня были заботливые родители, и они заботились о том, чтобы защитить своих детей, но какой бы хорошей ни была христианская семья, нет никакой защиты от того влияния, которое общество терпит…

JCD: За стенами этой тюрьмы стоят несколько сотен репортеров, которые хотели бы поговорить с вами, но вы попросили зайти меня, потому что хотели что-то сказать. Вы считаете, что тяжелая порнография с элементами насилия и легкая порнография, которая является ступенькой к ней, творят неописуемое зло людям и являются причиной изнасилований и убийств женщин?

Ted: Я не социолог и не поддерживаю мнение Джона Ситизена, но я провел в тюрьме долгое время и встретил здесь многих мужчин, склонных совершать насилие, как и я. И все они, все без исключения, были глубоко вовлечены в порнографию. Расследование ФБР дел серийных убийц показывает, что подавляющее большинство из них – порнозависимые. Это правда.

JCD: Как бы сложилась ваша жизнь без этого влияния?

Ted: Я точно знаю, что она была бы намного лучше и не только для меня, но и для других людей – моих жертв и их семей. Нет никаких сомнений в том, что жизнь была бы лучше. Я точно знаю, что подобного насилия бы не произошло.

JCD: Если бы я мог задавать обычные в этой ситуации вопросы, то я бы хотел знать, думаете ли вы о своих жертвах и их семьях, которым вы причинили столько боли? Прошло много лет, но их жизни так и не вернулись в нормальное русло. Вас мучают угрызения совести?