– Не знаю, – слегка слукавила девушка, – но очень упорные мужчины меня пугают… Я не верю, что можно с первого взгляда рассмотреть в человеке хоть что-то, кроме внешности. А это у знатных господ не самая веская причина для немедленной помолвки.

– Ты меня успокоила, – одобрительно кивнул Джар. – А неугодных тебе ухажеров я беру на себя. По дороге обсудим условный жест, а сейчас мне нужно приготовить сферу. В этом месте источник далековато, а кристаллы еще понадобятся.

– Что такое сфера? – задала Леаттия вопрос вставшим из-за стола сотрапезникам и невольно затаила дыхание, ожидая, кто из них будет отвечать.

В том, что Санди выручает магов, когда те не желают что-либо объяснять, девушка почти убедилась. Но теперь ей было интересно, насколько посвящена травница в сокровенные тайны друзей.

– Это повозка, созданная с помощью магии, – немедленно ответил глава темных магов, и девушка почувствовала облегчение.

Когда маги вдруг начинали скрытничать, у нее почему-то без видимой причины портилось настроение, хотя Леа отлично понимала, как много в гильдии тайн, которые не положено открывать чужим.

– Ты на такой уже ездила, – добавил Джар, внимательно поглядывая на ученицу. – Когда нужно, она может стать лодкой, кораблем или каретой. И даже летающей повозкой. Все зависит от количества вложенной энергии.

Немного подождал, не будет ли еще вопросов, и ушел. Магистра с Санди к этому моменту в столовой уже не было, они растаяли в портале.

Леаттия еще несколько минут посидела за столом, раздумывая, чем заняться до заката, и, наконец решив разобраться с одеждой, побрела в свою комнату, смутно сожалея, что ей так мало довелось пожить в этом безмятежном местечке, заметенном цветочными сугробами.

В дверь аккуратно постучали, когда графиня уже успела собраться, переодеться в дорожное платье и в раздумье изучала раскрытый кошель, в который несколько дней назад на бегу ссыпала из шкатулки оставшиеся драгоценности и милые сердцу безделушки. Все то, что прочно привязывало память к прошлому, где мир еще был крохотен и надежен, а родители молоды, веселы и бессмертны.

– Войдите, – по привычке с холодной учтивостью откликнулась Леа и, подосадовав на саму себя, спросила мягче: – Кто там?

– Это я. – Джарвис замер на пороге, словно раздумывая, стоит входить или лучше уйти. – Чем ты занята?

– Решаю неразрешимый вопрос, – невесело скаламбурила девушка, – что делать с украшениями и памятными вещицами? Оставлять здесь не стоит, вряд ли я снова вернусь в этот дом, а таскать с собой не совсем удобно. Я уже жалею, что не оставила их в замке, но не хватало времени спрятать в тайник.

– В замке они не были бы в безопасности, – сел напротив маг. – Мы получили послание, что новый придворный маг Кайора облазил с амулетами и подвал, и склеп, и даже чердак.

– Пусть лазит, – в усмешке, чуть заметно тронувшей губы графини, неожиданно проскользнуло ехидство, и она не сочла нужным его скрывать, – ничего он не найдет. Тайник защищен не магией, а хитростью. Но даже если маг его и найдет, то не получит от тех вещей никакой пользы.

– Надеюсь, ты права, – не стал спорить маг. – А эти вещицы можно сдать на хранение Бензору. Все равно надевать их не придется. Эгрис готовит для тебя украшения с особой защитой.

– Тогда забери. – Решительно завязав шнурок, Леа подвинула кошель с украшениями учителю и перевела взгляд на мешочки с золотом, остатки некогда огромного состояния. – А деньги?

– Тоже сюда, я отдам Санди. Будешь ей говорить, если понадобится какая-то безделушка. Но все необходимое покупаем мы с Эгрисом, по его указу тебе открыто неограниченное пользование казной гильдии.

– Но это же… – От растерянности хранительница не смогла найти нужное слово. – Так же нельзя! Ваши друзья… собратья, или как вы друг друга зовете, будут против!

– Все наши коллеги – люди весьма небедные, – усмехнулся маг, небрежно сбрасывая кошели в знакомый Леаттии серый мешок, – и не волнуются о судьбе золота, которое в виде взноса сдают в казну. Кроме того, все знают, сколько выгодных контрактов и сделок находит Эгрис для гильдии и как много времени отдает этому делу. А ты уже сделала для нас много больше, чем все они вместе взятые, и глава найдет, что сказать тому дураку, который позволит себе усомниться в верности его решения. Хотя я уверен, что в Гайртоне таких нет. А теперь давай сюда свои узелки, это зачарованный мешок, его нельзя украсть или потерять. Но утопить или уронить в пропасть вполне возможно… если будет нужно.

– Понятно, – спрятала вздох Леаттия, не желая даже представлять, какое несчастье должно случиться, чтобы ей пришлось бросать с моста свою одежду.

Серая сфера ждала их на балконе, сливаясь с быстро наступающими сумерками, и девушка уже привычно нырнула в невысокую дверцу. Устроилась в удобном кресле и с огорчением оглянулась на притихший дом, всего за один день взявший в плен ее сердце.

– Не расстраивайся, – попытался подбодрить ученицу севший впереди Джар, – никто не станет забирать у тебя это имение. И все другие, которые тебе понравятся.

– И вот это меня пугает больше всего, – само сорвалось с языка хранительницы горьковатое признание.

– Я понимаю, – немного помолчав, с неожиданной теплотой произнес маг, – и тоже на твоем месте искал бы подвох. Но ты ведь умная девушка и догадываешься, какая ценность для гильдии твой дар. Ну не дар, а особенность… не знаю, как назвать. И за нее тебя будут носить на руках и сдувать пылинки, потому что нам страшно даже представить, каким будет мир, если закроются источники. Поэтому не стесняйся, если тебе что-нибудь нужно, гильдия сделает все.

– Тебе… кто-то велел мне это сказать? – Леа затаила дыхание, словно ступая на тонкий лед.

– Нет. Да и не исполняют темные маги моего уровня ничьи приказы, – хмуро отозвался он. – Но я и сам умею делать выводы. И слишком давно дружу с Эгрисом, чтобы не понимать с первого взгляда его намерения.

– Но ведь он темный маг… а ты долго был белым.

– Белый маг в моем представлении, – по голосу Джара чувствовалось, что он улыбается, – это как бы яйцо. И оно долго созревает, а потом вылупляется темный или черный птенец. А некоторые так и остаются навсегда в яйце.

– Боюсь, – горько усмехнулась хранительница, – я тоже яйцо.

– Я бы так не сказал, – посерьезнел маг. – Ты уже вылупившийся птенец, причем очень редкий, снежно-белый. Хотя я долгое время считал тебя просто легкомысленной бабочкой и теперь рад, что ошибался. Спасать бабочек – не самое приятное занятие. Извини.

– Ничего, я и сама теперь понимаю, что именно бабочкой эти годы и жила. И больнее всего понимать, что родители отдали жизнь ради того, чтобы я прозрела, – вздохнула Леа и вдруг решила приоткрыть учителю краешек тайного знания: – Ведь только после смерти матери я могла стать полноправной хранительницей, и после этого действие браслета должно было исчезнуть. Жаль, что мать не догадывалась о более простом способе, она изобрела бы, как нечаянно показать мне истинное лицо жениха.