Команданте подвинул к Мино листок бумаги.

Мино даже не взглянул на листок. Он не сводил взгляда с очков команданте.

– Подписывай, слышишь! – зарычал команданте и вскочил со стула.

Когда он приблизился, Мино почувствовал у него изо рта запах гнилых листьев таро. От мощного удара в лицо Мино упал на пол. Проглотил выбитый зуб. Затем команданте снова поднял его на скамью и указал на бумагу.

Какой он недоросток, подумал Мино. Ниже Марии Эстреллы. Он с легкостью мог бы содрать очки с его лица и вонзить их ему в глаза, туда, прямо в мозги. Но пока с этим стоило подождать.

– Я повторю еще один раз, подписывай! – прошипел команданте.

Мино немного наклонился, и кровь с подбородка закапала на лежащую перед ним бумагу. Тогда команданте бросился на него со спины и скинул его на пол, а потом несколько раз ударил ногой в живот и в грудь. В глазах потемнело, Мино почувствовал резкую боль в груди при вдохе. Однако он заметил мертвого засохшего мотылька вида Sphinx Ligustri в матовой люстре на потолке. Luz da Noche, подумал он в тот момент, когда кожаный сапог опустился ему на голову.

Мино было холодно. Все его тело болело, он лежал на чем-то жестком и противном. Он открыл глаза и увидел, что находится в маленькой камере с каменными стенами. От пола до потолка было не больше полутора метров, по стенам сочилась вода. В одной из стен была тяжелая железная решетка, она вела в тускло освещенный коридор. Напротив камеры Мино увидел еще одну такую же. Он слышал крики, рыдания, стоны и вопли. Пахло мочой и экскрементами.

Мино попытался сесть. В груди закололо, кровь прилила к голове. Он осторожно ощупал свое тело. Под левой рукой зияла рана, именно там было больнее всего. У него не хватало нескольких зубов, а губы его распухли в три раза. На языке был глубокий порез.

Он дрожал от холода. В камере ничего не было, кроме отвалившейся штукатурки и луж какой-то жидкости. Осторожно прислонясь к стене позади себя, Мино попытался привыкнуть к полутьме.

Внезапно он услышал, как хлопнула решетка, раздался оглушительный стон и вопль. Между криками он слышал звук льющейся воды, не успел он еще понять, что происходит, как увидел прямо перед собой ноги и половину тела, одетого в военную форму. В тот же миг в лицо ему ударила струя воды; кто-то обливал ледяной водой его камеру, и он, откашливаясь и отплевываясь, пытался увернуться от струи. Когда наконец обливание прекратилось, Мино остался лежать на животе, словно дохлая крыса.

Крики в другой камере превратились в стоны и тихие всхлипы. Мино не издал ни единого звука. Он не произнес ни слова с того момента, как попросил Марию Эстреллу позаботиться о его бабочках.

Его тело онемело от холода, и в тот момент, когда кто-то открыл решетку и вытащил его наружу, он уже не чувствовал боли в ребрах. Его провели по нескольким лестницам и в конце концов втолкнули в ярко освещенную комнату, где было тепло и приятно. Дверь за ним захлопнулась, он оказался в этой комнате совсем один. Мино почувствовал, что из решеток на полу струился теплый воздух, и тут же сел на одну из них, чтобы высушить свою насквозь промокшую одежду. Он не знал, сколько часов провел внизу, в камере-подвале. Может быть, два часа, а может быть, двадцать.

А теперь его, наверное, расстреляют.

Он высох и согрелся. Он осторожно провел языком по рту, нащупывая дыры в тех местах, где раньше были зубы. Потом принялся массировать пальцы. Он двигал руками, словно жонглируя. И пытался думать. Вспоминать. Но внезапно все, что произошло с ним раньше, показалось таким далеким, таким нереальным. Он сосредоточился на том, что, как ему казалось, было важным: на отражении в реке глубоко в джунглях много-много лет назад. Он что-то увидел. Что-то, что придало ему мужества и отваги.

Он больше не помнил, что именно тогда увидел.

Кто он на самом деле такой? Правда ли, что его имя Мино Ахиллес Португеза? Правда ли, что он жил в деревушке, которую сожгли и разрушили, убив всех жителей, кроме него? Неужели он правда путешествовал вместе с фокусником по имени Изидоро? Неужели у него был дом на берегу моря и прекрасная возлюбленная, которая присмотрит за бабочками в его отсутствие?

В его отсутствие?

А почему он здесь? Он что, правда, убийца, как они утверждают? Мино не знал ответа. В голове не было ни единой мысли, которая была бы ему понятна. От легкого ощущения благополучия он провалился в глубокий сон.

Разбудил его жестокий удар в бок. Два коммандера приказали ему встать. Мгновение спустя он снова смотрел в мутные глаза команданте. Мино приходилось упираться обеими руками в скамью, чтобы не упасть.

– Помылся и привел себя в порядок, а? Ну что, сукин сын, сегодня заговоришь? Смотри-ка, что у меня здесь: свежие дымящиеся тортильи – ешь сколько влезет. А потом покончим со всем этим дерьмом. Бумаги у меня готовы. Скажем, что тебе заплатила саботажная группа CMC, и все будет прекрасно. И дело твое будет закрыто за пару дней, понимаешь? Я лично позабочусь о том, чтобы тебя вывезли в пустынное место недалеко от границы, чтобы ты смог перебраться в соседнюю страну. А гринго мы скажем, что тебя застрелили при попытке к бегству, а тело скормили собакам. А? Согласен?

У команданте были бесцветные губы, и Мино четко видел зеленоватые проблески в его глазах за толстыми линзами очков.

К тортильям он не прикоснулся. Ему казалось, что у него нет желудка, который нуждался бы в пище. Он медленно перевел взгляд на окно, выходящее на улицу. Увидел две выкрашенные в белый цвет башни городской церкви. На одной из них сидели голуби. Покой и тишина. Он мог сидеть так очень долго.

Тортильи полетели на пол. Команданте яростно стукнул кулаком по двум листочкам бумаги, которые он положил перед Мино. Он ответил команданте таким ледяным взглядом, что тот отступил на два шага назад, а потом с невероятной силой ударил ногой прямо в лицо Мино. Мино предугадал этот маневр и резко увернулся, а потом, не успев даже обдумать свои действия, схватил ногу команданте одной рукой и потянул ее вверх, так что команданте рухнул на пол с ужасным грохотом. Очки упали с его лица и оказались прямо возле правой ноги Мино. Все еще не отдавая себе отчета в своих действиях, Мино медленно наступил на них и раздавил.

Команданте с трудом поднялся, размахивая руками. Подойдя к письменному столу, он завопил визглявым голосом:

– Адольфо! Бенито!

Дверь в кабинет распахнулась, внутрь вбежали два коммандера и отдали честь.

– Эта чумная крыса заслужила особого обращения! Два часа особого обращения, а потом подвал на сорок восемь часов с обливанием каждые два часа. Но сначала дайте ему дозу кассина, чтобы он оставался в сознании. Понятно?

– Si, si, команданте.

Охранники отвели его в комнату и привязали к стулу. Затем один из них принес большой шприц, который он вонзил Мино в руку. На том месте, куда ввели лекарство, вздулась большая шишка. Затем они отвязали его от стула и затащили в другую комнату, похожую на большой зал. Мино заметил на полу и на стенах следы крови, даже на потолке были свежие следы крови. Все они были белыми. Пахло потом, мочой и экскрементами.