– Слушай, ты заметил… – начала я.

В этот момент Бриджет пробежала через комнату, пулей вылетела на кухню. Хлопнула задняя дверь, раздались звуки рвоты. Молодая женщина покачала головой, сделала еще несколько стежков, потом замерла, прислушиваясь к шагам Эбби на втором этаже, снова повернула голову в сторону двери кухни. Бриджет продолжало тошнить.

Хозяйская дочь отложила рукоделие, поднялась на ноги и вышла в прихожую.

– Знаешь, она только что посмотрела прямо на меня, – сообщила я Кристофу и поспешила следом за молодой женщиной, он – за мной.

В прихожей она остановилась, заперла дверь на засов, повернулась и стала подниматься по лестнице.

– Эй! Подожди! – окликнула я.

Она, не останавливаясь, вошла в спальню, где Эбби застилала кровать. На стуле висели мужские брюки, на комоде лежали принадлежностями для бритья, а рядом таз для умывания, наполненный грязной мыльной водой. На полу лежал раскрытый чемодан.

– Вылей воду, Лиззи, – проговорила старшая женщина, – а то помощи от тебя никакой.

Лиззи не двинулась с места.

– Вчера я слышала, как дядюшка Джон разговаривал с отцом.

– Подслушивала?

– Говорят, отец собирается изменить завещание.

– Это его дело. Не твое.

Лиззи обогнула кровать и остановилась на другом конце комнаты, напротив Эбби.

– Ошибаешься, мое. Думаешь, мы с Эммой не знаем, что ты делаешь? Сначала уговорила отца разрешить твоей сестре пожить в доме на Четвертой улице, потом заставила передать дом тебе в собственность, а теперь дело дошло до нового завещания.

– Я ничего не знаю о завещании.

Лиззи подошла к окну и выглянула наружу, повернувшись к мачехе спиной.

– Значит, нет никакого нового завещания?

– Нет. Если бы твой отец его составил, непременно бы мне сообщил.

Лиззи кивнула, подошла к столу и взяла тазик с мыльной водой. Через несколько минут она вернулась с пустым тазом, и, не сказав мачехе ни слова, ушла в другую спальню.

Внизу снова хлопнула дверь. Я глянула в сторону комнаты Лиззи; похоже, ее запал остыл. Надо бы проверить, что творится внизу.

Бриджет все еще мыла окна в гостиной. Наверху раздались шаги, потом голоса. Бриджет приостановилась и бросила взгляд в сторону гостиной, будто голоса раздавались там.

– Помирились, – пробормотала она.

Подхватив ведро с грязной водой, она прошла к задней Двери. Во дворе выплеснула воду из ведра, смыв с земли следы рвоты, подошла к колонке и наполнила ведро.

– Сами качают воду? – поразилась я. – Как хорошо, что я родилась в двадцатом столетии.

– Еще через сто лет люди будут удивляться, что мы сами готовили еду, – пожал плечами Кристоф.

– Эти бы даже сейчас удивились, – кивнула я в сторону дома.

Мы вернулись обратно и услышали, как кто-то колотил в дверь. Бриджет бросилась открывать, потянула за ручку и чуть не упала от неожиданности, когда та не открылась. Подергав дверь изо всех сил, поворачивая ручку, служанка догадалась, в чем дело.

– Неужели заперта? – изумилась она, протягивая руку к засову. – В середине дня?

Стук стал громче. Бриджет все возилась с замком. Дверь неожиданно распахнулась, и бедняжка полетела на пол. С лестницы донесся смех.

– Ну, ты и шлепнулась! – раздался голос Лиззи. Эндрю вошел в дом, снял шляпу и протянул ее Бриджет.

Держа под мышкой белый сверток, он прошел в комнату и взял ключ с каминной полки. Лиззи, глядя на него, застегнула крючок на платье.

– Ты сегодня рано, отец.

Он пробормотал что-то насчет плохого самочувствия и прошел через кухню в прихожую, но не вышел во двор, а поднялся по боковой лестнице на второй этаж, к единственной двери в этом крыле дома. Отсюда еще одна лестница вела к выходу на чердак. Эндрю отпер дверь к себе в спальню, положил сверток на стол, запер за собой дверь и спустился вниз.

– Где Эбби? – спросил он у дочери, спустившись вниз.

– Узнала, что подруге нездоровится, и решила навестить ее.

Эндрю что-то проворчал и, даже не ослабив узел галстука, лег на диван и закрыл глаза.

Записка? Больная подруга? Когда все это произошло? Ах да, перед приходом хозяина я выходила с Бриджет в сад. И все же, Эбби исчезла слишком быстро…

Вошла Бриджет с ведром в руках и бросила взгляд на Эндрю. Лиззи быстренько увела ее в столовую, я отправилась за ними. Пока Бриджет мыла окна, Лиззи достала доску для глажки и начала гладить носовые платки. Лиззи спросила, не хочет ли Бриджет пойти погулять после ужина, но Бриджет призналась, что все еще неважно себя чувствует. До меня доносились невнятные обрывки разговора, и я вернулась к загадочной больной подруге.

Оставив женщин в столовой, я посмотрела на храпящего Эндрю и поднялась по парадной лестнице. Дойдя до площадки первого этажа, я увидела Эбби. Дверь в спальню по-прежнему была распахнута. Ненавистная мачеха Лизи лежала в луже крови лицом вниз в такой позе, будто сначала рухнула на колени, а уж потом на пол. Голова и плечи были… искромсаны, другого слова не подберешь. Я не раз сталкивалась со смертью во всех ее неприглядных видах, но тут даже меня замутило.

– Да что же это…

Кристоф подошел и окинул комнату оценивающим взором сотрудника прокуратуры. Все еще пытаясь осознать увиденное, я вошла и едва не наступила на кусок скальпа Эбби. Перешагнув через него, я во второй раз посмотрела на тело.

Должно быть, ее убили первым ударом, иначе Эбби вскрикнула бы, и Бриджет или я услышали бы ее. Но убийце мало было одного удара. Десять, двадцать глубоких ран на теле, или даже больше! С какой яростью, с каким неистовством было совершено это преступление! Я не могла представить такую степень ненависти.

– Кто? – спросила я, резко обернувшись к Кристофу. Он посмотрел на меня, и я поняла, что ответ лежит на поверхности. Я знаю, кто это, вот только имя не приходит на ум. Мне вспомнилось, как Лиззи смеялась над Бриджет и ее сражением с дверью, как спокойно гладила носовые платки, в то время как ее мертвая мачеха лежала этажом выше. Чтобы перейти от такой ярости к спокойствию за несколько минут надо быть… даже не знаю кем. Какое чудовище…

Я снова взглянула на Эбби, и в голове зазвучала детская считалочка:

Лиззи Борден в дом пришла.

И топор с собой взяла.

Мать толкнула на диван.

Нанесла ей сорок ран.

И, смахнув слезу с лица…

– Скорее! – Я пулей бросилась на лестницу, сбежала вниз, перепрыгивая через ступени, и проскочила сквозь закрытую дверь.

Лиззи в отцовском пальто стояла над головой спящего родителя, спиной ко мне. Она подняла окровавленный топор и нанесла удар.