Но они понимали: если лягут все, некому будет спасать еще живых товарищей. А таких, тяжелораненых, в отряде набралось уже больше десятка. Тем временем боевики успели обложить «Росич» по всей высоте. По любому, кто пробовал оттуда вырваться, они открывали шквальный огонь. И все же Алексей Урсул решился на очередной прорыв.

«Огонь был постоянный, — помолчав, добавил Алексей, — я помню, как со всех сторон не прекращались выстрелы. Но, улучив буквально короткий промежуток, мы смогли проскочить».

Откуда у боевиков столько оружия и боеприпасов? Почему они были вооружены и экипированы лучше наших бойцов, лучше знали местность, были сытыми и отдохнувшими?

Им помогали так называемые «договорные села», которые существовали и в первую, и во вторую чеченскую кампанию. При этом боевики не стеснялись использовать этот статус населенных пунктов в собственных коварных планах. Зачем нужно было «замиряться» с боевиками и давать им шанс выжить, оправиться от ударов; провести дополнительную мобилизацию и подготовить укрепсооружения в этих самых договорных селах, так и осталось вопросами той войны. Если это была глупость, то она была сродни предательству. В таких селах погибали российские пацаны в течение всей чеченской кампании.

…«Росичей» обложили по всей высоте. Их обстреливают из стрелкового оружия и минометов. Но особенно усердствуют снайперы. Число раненых растет. «Росичи» вызывают огонь артиллерии на себя, просят вертушки. В это время вблизи Бамута в долине, где расположилось командование группировки, обо всем, что творится на Лысой горе, слышат в эфире. Сергей Мудрецов — начальник командно-штабной машины отряда «Росич» специально включил рацию на «громкую» связь и слышал все, что происходило на горе.

Вот как описывал те жуткие события Сергей Мудрецов, в 1995 г. ст. сержант, начальник КШМ отряда спецназа «Росич» ВВ МВД России:

«Я не знаю, как к этому относилось руководство. Может быть, они не понимали всей вот этой трагедии, в которую попал отряд. Стрельба была такая, что вот… взрывы, все это. Когда люди кричат, стрельба заглушала голоса. Хотя слышно было, что… кричат вот. Вытягивают ребят — кто-то кричит, допустим: «Помогите мне», — вот, ну. Ну, всякое было в эфире: возгласы разные были. И… ну, вот я же говорю, стрельба заглушала вот это все».

От палаток «росичей» до штаба группировки было каких-то 500 метров. Радиостанция в «кашээмке» постоянно работала на прием. Там, на Лысой горе, спецназовцы кричали о помощи. Но начальство медлило… Бросить десант спецназовцев на расправу врагу было предательством. Не попытаться их вытащить из пекла обернулось безразличием, граничащим с предательством. Ребят бросили умирать, решив, что они уже не вернутся. Таких эпизодов в чеченскую было множество.

Бой уже длился почти шесть часов. У «росичей» заканчивались боеприпасы. И это при том, что в рейд они уходили под завязку загруженные патронами. Почти по тысяче на брата. И вот теперь разовые гранатометы и огнеметы, заряды к подствольникам — все использовано практически подчистую. У оставшихся в живых лишь по два рожка и по нескольку гранат. На считаные минуты боя…

Помощь пришла неожиданно, когда ее уже не ждали. Все дело в том, что еще до начала операции «росичи» и действовавший в Бамуте отряд спецназа «Витязь» договорились, на каких радиочастотах они будут работать в бою. В тот день это нарушение существующих правил спасло многие жизни.

Это тоже была одна из страшных реальностей той войны. Бойцы шли на нарушение абсурдного приказа, чтобы спасти своим товарищам жизнь.

Вот что рассказывал нам Александр Щербина: «Без команды генералов там и штабных офицеров, так сказать, которые рулили этой операцией, командованием отряда «Витязь» и офицерским составом было принято решение самостоятельно прийти к нам на помощь. И учитывая сложившуюся ситуацию, отряд «Витязь» поднялся к нам в составе двух групп боевых, по-моему, я помню, из офицеров Артур Козлов был и… так, Чекулаев был, да, по-моему, Чекулаев был и Гриша…»

По сути, офицеры «Витязя» нарушили приказ командования группировки. Они не должны были находиться у Лысой горы и тем более подниматься на нее и ввязываться в бой. Но спецназовцы стояли на своем и отступать не собирались. Оставив БТРы у подножия горы, пешим порядком быстро переправились через реку и начали карабкаться на высоту. Где противник, где свои — неизвестно. И тут же попали под обстрел боевиков.

Еще несколько минут, и боевики легко, как в тире, перестреляли бы всех «витязей». Но спецназовцы общим рывком преодолели простреливаемый участок и тут же наткнулись на вооруженных людей.

«Мы сразу попадали, рассредоточились, и «Стой, свои!» там «Витязь», там «Росич», — говорит Алексей Урсул, — дошло до того, что там на «раз, два, три» типа, ну, чего-то такое там, ну, из-за деревьев выходим, чтоб показаться, что да, это не боевики».

Так «росичи» встретились с «витязями». Первые спасали раненых, вторые рвались на помощь живым. Наверху поняли друг друга с полуслова. Не сговариваясь, начали готовиться к контратаке, чтобы отбить тела погибших пацанов, которые так и остались лежать на поле боя. Но сделать этого не смогли. В следующий момент под ноги спецназовцам стали ложиться мины.

«Оно свистит… оно приближается, вот чувствуешь, по-моему, твое там, — вспоминает о тех событиях Шпингис. — Ну, это вот… не знаю, как это сказать, передать вот? Мина здесь разрывается, и вот парню Грише из шестого отряда осколок попадает прямо в голову… Но он сумел достать, он прям под кожей был…»

Когда истекающие кровью «росичи» намертво вгрызались в Лысую гору, они, видимо, не предполагали, что все их усилия, кровь и смерть товарищей всего через несколько месяцев получат совсем иное звучание и другой смысл. Ценой огромных жертв федеральные силы оттеснили боевиков в горные районы. Оставалось добить зверя в его труднодоступном логове. И тут следует приказ — огня не открывать, действовать мирными средствами, убеждать противника сдавать оружие. Неужели все усилия были напрасны?

…Шел седьмой час боя. Отряд «росичей» редел с каждой новой атакой боевиков. Они вымотаны до предела. Усталость, злость от понесенных потерь, матюги в адрес начальства, нескончаемый огонь противника, кровь и стоны раненых товарищей — все смешалось в горячке боя. «На автомате» включались движения, мысли и эмоции. Но и этот автоматизм уже начинал давать сбой.

Игорь Чекулаев продолжает свой рассказ:

«Я начал обкалывать промедолом одного солдатика. И чувствую, что воткнул иголку ему в ногу, а само лекарство не идет. Ты впопыхах забываешь делать правильные действия. А там надо скрутить иглу, надколоть ее, другой поворот. А ты этого не сделал. Говоришь бойцу: «Все, я тебя уколол». И боец психологически получает этот наркотик. Ему вроде бы хорошо, но на самом деле ты укол не сделал».

Это только позже станет понятно, насколько четко боевики пристреляли местность. Вся оборона Лысой горы была продумана до мелочей. Лежки снайперов, пулеметные гнезда, позиции минометов — все это было направлено на то, чтобы причинить максимальный урон наступавшим.