— А ты хорош! — замечает она.

— Просто воспринял твои слова насчёт отравления всерьёз, — отвечаю.

Купюра работает магическим образом, и наш стол начинает заполняться сырными нарезками, лёгкими закусками и фруктовыми тарелками.

Анатолий, жестом фокусника с лёгким хлопком открывает бутылку и разливает пенящийся напиток по хрустальным бокалам.

— За наше случайное знакомство, — провозглашаю я тост.

Аллочка не понимает иронии и молча поддерживает.

Вечер движется своим чередом, и моя спутница, которая словно яркая, но далёкая комета приковала к себе на время все взгляды, успевает примелькаться.

Конечно, время от времени подруливают и кавалеры с целью пригласить её на танец. Сначала это практически хрестоматийный «торговец гвоздиками» с Кавказа, затем немного сумрачный и изрядно набравшийся мужичара, похожий на рабочего-вахтовика.

Во втором случае я даже всерьёз напрягаюсь, однако всё обходится мирно и без хамства. Девушка достаточно явно демонстрирует желание никуда не уходить, а продолжать сидеть за столом и употреблять шампанское, закусывая деликатесами. Силком её на танцплощадку, понятно, никто тащить не собирается.

Вообще, на мой взгляд, большинство подобных ссор провоцируется самими барышнями из любопытства, а также скудности фантазии и недоразвитости инстинкта самосохранения. Любят они доводить ситуацию до края, не осознавая, что та легко выходит из-под контроля, и обратно не возвращайся, сколько губки ни надувай и ножками не топай.

Наконец, оркестр играет что-то томное и неспешное, и мы вместе с Аллой направляемся к танцующим парам. Но до места назначения не доходим.

— Муха, — я едва не врезаюсь в своего приятеля. — Сколько лет, сколько зим! Какими судьбами?

Поэт тоже старательно изображает удивление. С момента нашей последней встречи прошло не более суток.

— Фёдор⁈ — восклицает он, — Вот уж не ожидал.

Мой вариант внедрения в узкую игровую компанию вызывает у него немалый дискомфорт. Поэт испытывает муки совести, которые, однако, уступают перед страхом потери единственной жилплощади.

— Алла, королева моего сердца, — громко и безвкусно представляю я свою спутницу. — А это — сам Владлен Алый, выдающийся поэт современности. Аллочка, ты не слышала про него⁈ Обязательно ещё услышишь. Ну что мы здесь стоим? Давайте выпьем за встречу!

Украдкой оглядываясь по сторонам, я оцениваю обстановку в зале. На себе ощущаю как минимум пару заинтересованных взглядов. Поскольку принадлежат они мужчинам и направлены не на мою «инопланетянку», а лично на меня, делаю вывод: моя наживка уже замечена. Сейчас они, как минимум, принюхиваются к ней.

Мой новый друг, официант Анатолий курсирует между кухней и нашим столиком. Он заполняется бутылками с запотевшей водкой и местным коньяком. Алла вытаскивает Муху танцевать, очарованная его поэтическими успехами. Я изучаю зал.

«Адмирала» я замечаю ещё до появления Мухи. Крупный пожилой мужчина с благородной сединой в ослепительно белой накрахмаленной рубашке и неуставной фуражке, вроде как у яхтсмена. Ну а что, солидный человек в возрасте имеет право на чудачества.

Рядом, не скрывая знакомства, находится крепкий парень, которого я опознаю, как «Пловца». То ли охранник, то ли «правая рука». Сидят скромно, с графинчиком чего-то тёмного и блюдом фруктов. С другой стороны, понятно чего. Коньяк у них в графине, виски тут вряд ли в ходу.

Третьего показывает сам Муха. «Баритон» проводит время с дамой, темноволосой и симпатичной, хотя, на мой вкус, чересчур длинноносой. Своего знакомства с Адмиралом он не показывает, а вот по мне тоже несколько раз «мазанул» взглядом.

После танца Алла идёт ко мне, а Муха, «заруливает» к «Адмиралу». Они о чём-то горячо, но недолго беседуют.

— Пойдём, — говорит он, отчаянно краснея, — знакомые зовут за свой столик.

Пока я договариваюсь с официантом о смене дислокации, мою спутницу уже принимают, как дорогую гостью. Седой церемонно лобызает ей ручку, а «пловец» отодвигает стул. Меня тоже встречают приветливо. Милейшие люди.

— Володя говорит, праздник у вас? — интересуется «Адмирал».

— Гонорар обмываю! — киваю в ответ. — Сборник повестей и очерков в печать ушёл. Сто тыщ экземпляров.

— А в деньгах это сколько? — слегка прямолинейно интересуется «Пловец», — я всегда думал, что писателям копейки платят. Не то что спортсменам.

Он напрягает грудные мышцы и плечи, распирая белую майку на радость Аллочке. Я в этот момент получаю законное право возмутиться.

— Десять копеек с экземпляра, не хочешь? — говорю, — десять тыщ рублей, как с куста!

Я нахожусь в достаточном подпитии, чтобы вытащить лопатник и продемонстрировать ему, а затем и Алле плотный пресс зажатых там червонцев. Совсем как в анекдоте времён дикого капитализма, когда барыга говорит качку: «Разве у тебя пресс? Вот это пресс!»

Всего там сейчас чуть меньше ста рублей, остальное — нарезанная бумага. Но впечатление производит, я аж сам вдохновляюсь.

— И на что потратить планируете? — любопытствует «Адмирал».

— «Жигули» куплю, — делюсь с ним планами, — мне льготную очередь обещали.

— За это стоит выпить! — тостует он.

— Анатолий, шампанского! — поддерживаю идею.

Такой план я и предложил Мухе изначально, «подставить» меня каталам, чтобы соскочить с долга, или хотя бы скостить его часть. Так сказать, отработать «натурой».

Дело подлое, но на удивление частое. Фраера обыгрывают на какие-нибудь невероятные деньги, которые он отдать не в состоянии. А затем предлагают выход. Фраер, словно птичка в клювике, таскает им в катран друзей-приятелей, а за это его долг уменьшается.

Он ведь человек свой, не пришлый «с улицы». Ему верят. Так, в лапы к каталам попадают люди осторожные и денежные, которые оставляют суммы, которых первоначальный фраер никогда в руках не держал. Этакий «троянский конь» в человеческом обличии.

Муха, к его чести, сначала категорически отказался, что ещё серьёзнее укрепило меня в желании его выручить. Мне стоило больших трудов убедить его, что только так мне можно попасть за карточный стол без предварительного обхаживания и высматривания, которым обычно занималась эта компания.

Что-то мне подсказывало, что они здесь чужие, гастролёры и «работают» на свой страх и риск. Не зря прячутся в санатории и так тщательно выбирают жертву. Опасаются подстав. Но здесь им просто подаётся всё на блюдечке. Сферический лох в вакууме.

— Фёдор, а как вы здесь проводите свободное время? — кидает пробный мяч «Адмирал», — чем занимаетесь?

Вместо ответа, весьма ощутимо хлопаю по бедру Аллочку.

— Свинья,— шумно возмущается та.

«Адмирал» многозначительно улыбается. Моя степень опьянения кажется ему достаточной.

— Вы в карты играете? — спрашивает он, — в преферанс?

— Он у нас бог преферанса! — подмигивает Муха.

— Никаких карт! — возмущается Аллочка, — опять засядешь на сутки, тебя оттуда клещами не вытащишь!

— Играю! — заявляю ей назло.

— Учти, я у мамы больше денег занимать не буду, — явно апеллирует она к неким событиям в прошлом.

«Переигрывает», — думается мне, но оказывается в самый раз. Быть ей «примой» в своей филармонии с такими-то талантами. «Адмирал» на этих словах обменивается с «Пловцом» многозначительными взглядами и поднимает тост «за знакомство».

Алла танцует по очереди со всеми мужчинами за столом кроме меня и ведёт себя шалависто. «Адмирал» относится к этому с лёгкой иронией, а вот «Пловец» похоже «западает».

Я перехожу на водку. Она хороша тем, что прозрачная и выглядит в точности как минералка в стакан с которой я её аккуратно и сливаю. Спустя некоторое время мне удаётся удачно его перевернуть, обнуляя схему. Так что от спиртного во мне один запах, хотя со стороны кажется, что развезло уже серьёзно.

Для меня это отличный повод отлучаться в туалет и задерживаться там всё дольше. Никого это не расстраивает, все, похоже, даже рады, ведь Аллочка без меня ведёт себя ещё смелее.

— Ты здесь? Федя, ты в порядке? — голос Аллы звучит под самой дверью туалета.

— Достала?

— Вот, — она протягивает мне ключ. — Только учти, я в кражах не участвую. Если там что-то пропадёт, сдам тебя в милицию по полной программе!

— Успокойся, — говорю, — мне это нужно в исключительно познавательных целях. Смотри, чтобы никто наверх не пошёл.

— Не пойдут, — хихикает она. — Мне Коля уже свидание на завтра назначил.

— Это который?

— Который спортсмен.

— Пойдёшь? Только учти, он скоро совсем бедный будет.

— Тогда не пойду.

Аллочке нравится дурить людей. Делает она это вдохновенно и с душой.

— Тогда возвращайся, не разочаровывай народ.

Ключ основательный, с металлическим жетончиком вместо брелка. Номер пятьдесят два. Значит, мне на пятый этаж. Уже поднимаясь по лестнице, вспоминаю про то, что на этаже вполне может быть дежурная.

И присутствовала она там вовсе не для удобства постояльцев, а ради того, чтобы следить за распорядком дня и моральным обликом. Вдруг в номер к себе