– Так не подчищай и не ищи.

Дышать становиться нечем, но я все равно огрызаюсь.

– Ты меня поняла?

От взгляда мужчины по спине бежит озноб, цепляюсь за его руки, но хватка железная.

– Я не слышу.

– П-п-поняла. Отпусти.

Глотаю воздух, шапка давно с меня слетела, наклоняюсь вперед, закрывая волосами лицо. Как же я ненавижу их всех, всех, кто, используя силу, унижает, подчиняет и ломает. Твари конченые он и его хозяин. Как он вообще меня нашел? Я больше ожидала встретить Кобу и моих несостоявшихся любовников, но только не Гектора и не здесь.

«Додж» как резвый буйвол несся по трассе, представляю, как он задолбался на самом деле бегать за мной. И эта неприкрытая агрессия, первый раз вижу.

– Как там Костя?

Немного успокоившись, смотрю на мужчину, сосредоточен, что-то набирает в телефоне, а у самого скулы белые, так сжал челюсти. Наверное, докладывает, что нашел куклу подполковника и в коробке, но без банта везет домой.

– Хорошо, улетел в Эмираты встречать Новый год. Дали полковника.

Полковника это хреново. Больше власти, больше безнаказанности и свободы, но не для меня.

– О, так мне не ждать теплого приема? Обмывает звезды?

– Могу попросить ребят, они скрасят твое одиночество.

Гектор кивает вперед, сам же смотрит на экран телефона, он вибрирует от входящих сообщений. Ребята не слышат, играет Каспийский груз, а меня начинает мутить от запаха пирожков, капусты и мать его от всего происходящего.

Расстегиваю куртку, оттягиваю ворот свитера, шея все еще болит, стараюсь глубоко дышать, жму на кнопку, опуская стекло, подставляю лицо холодному ветру.

– Останови.

– Что с тобой? – Гектор наконец отрывается от своего телефона. – Если это твои очередные закидоны, то не прокатит. Нам ехать долго, будешь плохо себя вести в багажнике места много.

– Я сейчас вам все здесь заблюю.

– Макар, притормози.

Открываю дверь, немного шатает, голова кружится, делаю несколько шагов, и меня выворачивает у колеса. Во рту привкус горечи, лоб покрылся испариной, вытираю губы ладонью, немного отпускает. Чувствуя спиной взгляд мужчины, даже знаю, о чем он думает сейчас.

Выпрямляюсь, смотрю в небо, уже темнеет, ветер треплет волосы, запах сигаретного дыма, Гектор курит.

– Это то, о чем я думаю?

Хитрый изучающий взгляд, легкая улыбка.

– Нет, отравилась какой-то дрянью в вагоне-ресторане.

Демонстративно беру у него сигарету, делаю глубокую затяжку, не курила, кажется, тысячу лет, странно, но и не тянет после Серафимы и ее травок. Но в светлых глазах усмешка, а улыбка похожа на оскал. Он своеобразный, нет, не отталкивающий, а наоборот, в Гекторе есть нечто дьявольски привлекательное, как у демона в человеческом обличье.

– Отравилась, говоришь? Ему это не понравится.

Да, Костя будет в гневе, не знаю, что от него ожидать. Я совру, если скажу, что мне сейчас не страшно. Страшно до безумия и дрожи, и уже не за себя.

Все эти дни я старалась не думать, считая слова Серафимы фантазией, а мои ощущения – спутанными и обманчивыми.

– Гемоглобин упал. А ты о чем?

Становится холодно, курю, дым быстро уносит ветер, волосы мешают, а когда он, снова взяв за шею, притягивает меня к себе, вздрагиваю, но стою на месте.

– Расскажешь мне, с кем трахалась? Я ведь все равно узнаю.

Молчу и улыбаюсь. Представляю, как ему не понравится. А теперь уже полковнику тем более.

Глава 32

Покровский

Вокруг меня чернота.

Она давит и затягивает. Душит и парализует.

Веки налиты свинцом, во рту сушит, с трудом поднимаю руку, провожу по лицу. С большим трудом открываю глаза.

Душно.

Жарко.

Белый потолок. Приподнявшись на локтях, осматриваю помещение. Бардак, разбросанные вещи, на полу пустые бутылки.

Сколько я вчера выпил? Последнее, что помню, как сел в машину, как велел Камилю отвезти домой, а дальше провал в пропасть. Много пил, что-то разбивал, курил. Ломало так, что готов был шагнуть из окна, первый раз в жизни были такие мысли.

Были разные ситуации, меня подставляли и предавали, я уходил в ноль и снова поднимался. Пацану, который ушел из дома в семнадцать лет, досталось много, но это все подобно пыли в сравнении с тем, что со мной сделала рыжая девчонка с запахом солнца.

Не понимаю, как за такое короткое время она забралась под кожу? Задурманила серым туманом своих глаз, отравила ядом губ. А потом… черт! Простонал, вновь схватившись за голову, хотелось пить и сдохнуть.

Физическая боль ничто в сравнении с болью души. С той, когда она выворачивает тебя наружу и щедро посыпает солью раны.

Медленно поднимаюсь, откидываю простынь, за спиной слабый стон, напрягаюсь. Повернув голову, фокусирую взгляд на женской ступне и накрашенных розовым лаком ногтях.

Нет.

Да ну нахуй.

Покровский нет.

Но признаюсь, что в первые доли секунды сердце дрогнуло, а потом заныло от боли.

– Тихон, все хорошо?

Знакомый голос, сжимаю челюсти до скрипа зубов, а по нервам скребет, так что хочется разбить кому-то череп. Как она здесь оказалась? Совсем ничего не помню, но я сижу голый, а в моей постели моя секретарша.

Не отвечая, но чувствуя взгляд девушки, встаю, иду в ванную, не могу смотреть на себя в зеркало, долго умываюсь и пью ледяную воду прямо из-под крана. А когда поднимаю глаза, то вижу в зеркале страшного бородатого лохматого мужика с жуткого перепоя.

Надо похмелиться. Но вместо того, чтоб пойти искать остатки алкоголя, вскинув руку, одним ударом разбиваю зеркало. Осколки царапают кожу, не чувствую боли, лишь отвращение к самому себе. Только затянувшиеся коркой раны вновь кровоточат, алые капли падают в раковину, стекают по кулаку.

– Тихон, что случилось? Что ты делаешь?

Не хочу ее видеть.

– Уходи.

– Надо обработать и перевязать, покажи. Зачем ты так?

Света дотрагивается до плеча, дергаюсь как от удара током. Если она еще скажет хоть слово или заденет меня – ударю.

– Я сказал, уйди!

Все-таки смотрю в отражении разбитого зеркала на девушку, на ней моя рубашка, немного потекший макияж, на шее синяки. Это сделал я? Она кусает губы, не уходит, прижимает руки к груди, в глазах слезы.

– Ты то зовешь, то гонишь. Как собачонка бегаю около тебя. Я не могу так больше, ты разве не видишь, что делаешь мне больно?

– Света, уйди, – голос охрип, опираюсь на раковину, так и стою перед ней голый, кровь капает на кафель.

– Все из-за нее, да? Все из-за этой рыжей девки? Как она появилась, ты не видишь ничего вокруг, не хочешь видеть. Она ведь обычная шлюха, я сама видела, как она…