Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, это очень хороший план. Жаль только, что мы не сможем им воспользоваться, — сказал Зентек и, покачал головой.
— Почему?
— По двум причинам. Во-первых, милиция не может вести следствие, подставляя граждан под смертельный удар.
— А другая?
— Достаточно этой одной. Для меня будет достаточно, если панна Маковская узнает убийцу. Потом мы уже сами найдем доказательства. Он от нас не скроется, можете быть спокойным. У вас уже есть маски?
— Да. С этим было чертовски много хлопот, но с минуты на минуту все будет готово. Я устроил так, что как только приступят к танцам, будут внесены несколько коробок с этими масками и какие-нибудь девушки наденут их на всех присутствующих. Мы согласовали это с руководителем мероприятия.
— Это надежный человек?
— Да… — Он открыл ящик стола. — Вот такие это маски. — Подал ее капитану. — Я велел принести сюда четыре первых на всякий случай, может быть, вам удастся примерить их еще в отеле, и тогда панне Малгожате было бы легче. К тому же, тогда был бы не нужен этот балаган на корабле.
Зентек взял четыре простые черные маски, они завязывались сзади на тесемочки, и сунул их в карман.
— Ну я пошел. А что с этой Клосек? Ничего еще не узнали?
— Пока ничего, но люди уже на месте. Может, позвоню вам еще перед балом. Пока мы ищем место, где она остановилась, потому что не была зарегистрирована, это уже проверено.
— Я хотел бы знать, видели ли ее с кем-нибудь в городе. Но это, наверное, будет не так просто.
Хорунжий покачал головой.
— У меня очень мало людей. А тут еще этот бал. Может быть, я позвоню в повят, чтобы прислали еще несколько человек.
— Хорошо. Ну, до свидания на балу. А если что-нибудь у вас появится, звоните сразу. Я буду либо у себя, либо у панны Маковской.
— Слушаюсь, товарищ капитан.
Зентек взбежал по лестнице и уже положил ладонь на дверную ручку, как вспомнил, что дверь заперта изнутри. Он тихо постучал.
Никакого ответа не последовало. Он постучал еще раз, потом нажал на ручку.
Дверь открылась.
Второй раз в этот день, проклиная свое легкомыслие, с замеревшим от страха сердцем, он переступил порог этой комнаты, осмотрелся. Пусто. Он подбежал к двери в ванную, и там никого не было.
Он вернулся в комнату, на столе лежал листок бумаги. Он взял его в руки. Там было несколько строчек, написанных мелким нервным почерком. Он посмотрел на подпись, потом быстро прочел написанное:
«Я боюсь. Не сердись на меня. Я больше не могла этого выдержать. Я трусиха, и ты, конечно, меня не простишь. Но я знаю, что ты меня не любишь. Ты держал меня здесь только как приманку, чтобы его поймать. Но я больше не могу.
Я не пойду на этот бал. Ты меня уже не увидишь. Не сердись… Я сама уже не понимаю, что пишу. Забудь обо мне, потому что я ничего не стою…
Малгожата».
Он подмял голову и задумался.
— Может быть, это и лучше… — тихо сказал он.
Потому что, хотя он и не хотел себе в этом признаться, смертельный страх за жизнь Малгожаты Маковской не отпускал его с той минуты, когда в лучах восходящего солнца он увидел на пляже то, что еще вчера было Марией Клосек, молодой, красивой девушкой, которая слишком торопилась жить и поэтому так рано покинула этот мир.
— Пожалуйста, Камоцк, семьдесят два злотых сорок грошей. Пересадка в Быдгоще.
Из низкого окошечка рука кассирши протянула билет.
— Во сколько поезд? — спросила Малгожата.
— Еще около часа.
— Благодарю вас.
Малгожата отошла от кассы и уселась на лавке. Никто из тех, кто видел ее хотя бы три часа назад, не узнал бы ее сейчас. В отеле «Империал» остались не только платья, туфли и белье. Она была причесана именно так, как когда-то вошла в кабинет полковника. Ни следа губной помады. Только кожа потемнела от загара и волосы, черные, блестящие, хорошо ухоженные, были как бы позаимствованы у другой женщины.
Мимо проходили люди. Носильщик пронес два огромных чемодана. Какая-то женщина с ребенком на руках сказала что-то нервным голосом, обращаясь к человеку, который сидел рядом с ней. Малгожата не обращала на все это никакого внимания. Она сидела сгорбившись, согнув ноги в коленях, как ученица прусской гимназии.
Он подошел к телефону и набрал номер.
— Это я. Слушайте… Маковская ушла. Может быть, уже уехала. Она оставила письмо. Вы должны проверить, где она. Нет… не могу уйти. Самое важное теперь найти, где они находятся… Сейчас я пойду проверю. Что? Она ушла самое позднее пятнадцать минут назад. Да. Сразу позвоните мне.
В дверь постучали.
— Прошу, — крикнул Зентек, не выпуская из рук трубки.
Человек на другом конце провода явно не понял, о чем идет речь, потому что сразу сказал:
— Ну, конечно, товарищ капитан. Я уже послал человека на вокзал. Она ведь не на машине, правда?
— Наверное, нет…
— У меня есть для вас кое-что. Мария Клосек перед смертью находилась в обществе трех человек, живущих в вашем отеле: с Каплинским, Врублевским и Рогальским.
— Да… — Зентек невольно усмехнулся, хотя ему совершенно не хотелось этого делать. Эти три человека как раз вошли в комнату. — Ну, до свидания. Возвращайся скорей. Целую тебя.
— Что? Целую? — переспросил хорунжий Шиманский.
Только услышав звук положенной на рычаг трубки, он с пониманием кивнул головой.
Зентек встал.
— Мы, собственно, пришли к панне Малгожате, чтобы посоветоваться, потому что напрокат нам удалось взять только костюмы монахов, — сказал Рогальский. — Все одинаковые. На всякий случай мы взяли один и для вас. Но я вижу, что панны Малгожаты нет…
— Благодарю вас. Я как раз был очень занят. Сестра вышла на минуту. — Он развел руками и улыбнулся. — Последние приготовления, как вы понимаете. Но и я подумал о вас…
Он вынул из кармана маски. Телефон снова зазвонил. Он подошел и снял трубку.
— Да?
— Панна Маковская находится на вокзале. Купила билет до Камоцка. Через полчаса поезд.
— Да, сестренка, я очень рад… Приезжай как можно быстрее.
— Куда я должен приехать?
— Скажи мне, где ты будешь? —
