Ладно, наплевать! Хватит пускать слюни! Сделанного не воротишь! Во всяком случае, теперь он — хозяин в своем доме! Он может взломать половину отца и взять там все, что только пожелает! Может поджечь этот роскошный особняк, чтобы запутать следы своего преступления. Впрочем, что это значит — преступления? Разве он не пытался сохранить свою жизнь перед угрозой быть растерзанным этими папашиными быками? Им ведь совершенно без разницы, кого мучить и убивать! Они и отца замочили бы с не меньшим азартом, чем любого заказанного им клиента! Да нет, они бы оторвались на отце с особым смаком, — он же был их хозяин, платил им, содержал их, как бойцовых псов, — они бы нашли в его истязаниях высшее удовольствие!

Нет, он не станет ни вредить отцу, ни сводить с ним счеты: он просто уедет из этого дома и постарается никогда сюда не возвращаться! А куда он денется? Об этом он подумает потом, а сейчас ему пора отправляться на поиски Наташки, и он очень надеется, что все его поступки окупятся их встречей. До него ведь только в последние дни дошло, что он ее по-настоящему любит. Она ему нужна! Он без нее тоскует!

Саша взял ключи и документы на свою белоснежную пятидверную «Ниву» и спустился в гараж. Сев в машину, он вставил ключ в замок, вытянул подсос и включил зажигание. Ожидая, пока двигатель хотя бы немного нагреется, Кумиров посмотрел на себя в зеркало заднего вида: в его темных блестящих глазах определенно появилось что-то новое, лицо стало немного чужим, даже вьющиеся каштановые волосы перестали быть для него любимыми и родными, — в них тоже угадывалась принадлежность к злодейству. Убийца! Если в зону упакуют, там его, наверное, ждет завидная уважуха! Как же! Таких бойцов завалил! И еще с особым садизмом! Да он этих кабанов гак размозжил, что их теперь ни одна экспертиза не опознает!

А пистолет?! Саша сунул руку в карман комбинезона и извлек своего безукоризненного напарника. Сколько патронов-то осталось? Он достал обойму и со сладостным страхом убедился, что она пуста. «Вот это да! Все отшмалял, а потом пустой большой этого супербицепса стращал! А оно и взаправду круто! Кому бы поведать? Ваньке? Да где он, Ремень-то? Его-то какая доля постигла? А имелась бы у меня в ту ночь балалайка, рискнул бы тогда этих пней угондошить? Сейчас — да! А тогда? Не знаю».

А все-таки правильно будет спалить эту халупу! Отец особо не пострадает. Тем более что у него все застраховано. Главное — против него не останется ни одной улики! К тому же у ментов, наверное, будут все основания списать очередной криминал на общую волну расправ над клоповцами и суматохинцами, о которых гудит сейчас весь город.

Саша вышел из машины, открыл бензобак, взял со стеллажа кусок ветоши, окунул ее в жерло бензобака, достал и накинул на плафон, под которым светила лампа. После этого он достал зажигалку, включил ее и поднес к ветоши. Когда тряпка загорелась, Кумиров направился к машине. Он сел, выжал сцепление, задал первую скорость и плавно двинулся в сторону въездных ворот. Немецкие датчики сработали, как всегда, мгновенно. Ворота исчезли. Ослепительно-снежная «нива» выехала во двор, миновала вторые ворота и, набирая скорость, направилась к Выборгскому шоссе.

Саша несколько раз подвозил Бросову к ее дому — выгоревшему серо-салатному кораблю, бетонная поверхность которого была покрыта мелкими трещинами. Казалось, что здание опутано паутиной. Со стороны были отчетливо видны границы каждого блока, и молодому человеку каждый раз было непонятно, как в столь малом объеме умещаются люди, да и не только умещаются, а живут, танцуют, рожают детей, пытаются обрести счастье?

Хьюстон просила остановить машину у второй парадной. Они прощались в машине, и она ни разу не пригласила его зайти. Наверное, думал Кумиров, Наташа стесняется своей нищеты. Кто же, как не нищие, мог ютиться в корабле на улице Стойкости?

Он решил отправиться на другой конец города, чтобы хоть там узнать, где может находиться Бросова. Сейчас было самое неприятное время для проезда по городу. Мало того что везде «кирпичи» или пробки, так ведь еще и «чайников» сколько на дорогах! Весна, а значит, они, как сонные насекомые, выбираются из своих затхлых гнезд, еще совершенно не понимая, что же вокруг них происходит. Конечно, Кумиров и сам не особо соблюдал правила дорожного движения, а собственно, и не очень-то ими когда-нибудь интересовался. Да, в чем, в чем, а в этих вопросах он не был любопытен. Курсы в свое время оплатил отец, а Саша дал денег мужику, который в их школе отвечал за обучение, чтобы там вообще ни разу не появляться. Через него же он одолел и экзамены по теории. Ну а практика ему далась легко, — он ведь еще и без прав накатал не одну тысячу километров. Вот за это спасибо папане!

Собственный стиль езды, из-за которого он уже разбил «пятерку» и «шестерку» из старых запасов отца, не мешал Саше громко материть тех водителей, которые, по его мнению, или нарушали правила, или становились помехой для его машины.

Одной из своих забавных причуд Кумиров-младший считал определенную невозможность запомнить основные магистрали города. Случалось, что из-за своей рассеянности, перед тем как отыскать нужный адрес, он подолгу вхолостую колесил по непричастным к его маршруту районам. Особую сложность составляло для него попадание в Невский район, Купчино и Дачное. Ожидая зеленой стрелки для поворота на проспект Мориса Тореза, Саша с улыбкой вспоминал, как они несколько раз часами рыскали по ночному городу в поисках ее улицы с героическим названием. Рекордом его дорожной бестолковости стала та ночь, когда они по ошибке вторглись в пределы другого, совсем неведомого ему района — некоего Колпина.

Кумиров включил магнитолу, закурил и представил, что он предпримет, если увидит, что Наташку истязают на ее собственной хате. Конечно, он тут же, без всякой запинки на Уголовный кодекс и презумпцию невиновности, начнет мочить этих чертей, насколько у него хватит патронов. А потом? Саша заглянул в «бардачок». Стереоскопическая дубинка на месте. Ею он их отменно поломает, сколько успеет, пока они его самого не кончат. А что ему дальше жить? Он ведь отныне — убийца!

А если гаишник остановит? Значит, первая пуля ему! Все, ребятки! Час пробил! Зря он, конечно, не сдернул волыны у забитых им клоповцев. Вот что значит первый опыт! Вот что значит немного разволновался!

Все-таки очень интересно было бы доподлинно узнать: убивал ли кого-нибудь собственноручно отец или только других на смертный грех посылал?

От метро «Лесная» Кумиров свернул по стрелке налево, а на втором семафоре повернул направо. Насколько он помнил, то именно отсюда они когда-то проехали до Пискаревского проспекта, по нему — до набережной Невы и, одолев мост, оказались на левом берегу, где Хьюстон сама начала показывать ему дорогу, и они довольно быстро добрались до ее района.

Проехав первый после поворота семафор, Саша увидел вскоре слева от себя автозаправку, на которой мелькнуло что-то знакомое. Он посмотрел внимательнее и угадал в далеких очертаниях своего младшего брата. Кумиров уже слышал от отца, что Костик драпанул из психушки, куда его периодически упаковывали родители, но меньше всего он ожидал запечатлеть мелкого на АЗС, да еще с пистолетом в руке: мальчонка суетливо заправлял вишневую «семерку» с надписью «Эгида-плюс». Саша включил левый поворотник, притормозил и повернул к заправке.