Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вслед за лодкой в памяти мелькнул гараж. Он стоял на берегу реки Волхов, вниз по течению от плотины Волховской ГЭС. Здесь к обрыву жался длинный ряд гаражей. Они стояли так тесно, что можно было спокойно перепрыгивать с одной крыши на другую.
Гараж был двухэтажным. На первом этаже хранились лодка, мотор и рыболовные снасти. На втором была маленькая комнатка с диваном-книжкой, столом и буржуйкой. На столе стояла керосиновая лампа, которая при горении резко пахла.
Во время высокой воды мы прямо с крыши гаража ловили на удочки широкую, словно серебряное блюдце, густеру и чехонь, похожую на сверкающее сабельное лезвие.
В девяностые годы все гаражи разграбят. Они станут пристанищем бомжей и наркоманов, и постепенно выгорят дотла от пьяных пожаров.
— Батя, может, баню истопить? — спросил я отца. — Попаритесь! И ночуйте у меня, а утром поедете.
— Баню?
Отец на секунду задумался. Баню он любил.
— Нет, Андрюха, в другой раз. Мать ждёт. Давай-ка поедим, да и покатимся мы до дому. Когда там автобус?
Я взглянул на часы.
— Через два часа. Сейчас я макароны сварю.
Я поставил на плиту кастрюлю с водой для макарон. Рядом пристроил сковородку, на которую бросил несколько кусков кабанятины.
— Я вам мяса с собой положу.
— Надо же, — отец шутливо покрутил головой. — Новый добытчик в доме появился!
За ужином мы выпили по стопке водки из бутылки, которая с приезда генерала так и стояла в холодильнике.
Серёжка ел жадно, быстро. Мигом опустошил тарелку и посмотрел на кастрюлю. Я положил ему добавки.
— Ешь, растущий организм! Слушай, батя! Может, вы вместо лагеря Серёгу ко мне отправите, а? Он мне тут по хозяйству поможет.
— Для хозяйства хозяйка нужна, а не брат, — снова отшутился отец. — Поговорю, с матерью, решим.
Серёжка с надеждой взглянул на отца.
— Если до выходных у бабушки картошку окучишь, — строго добавил отец.
В этом году весна выдалась тёплая. Картошку посадили на майские, и она быстро взошла.
— Батя, так там целое поле! — возмутился Серёжка.
— А ты не спи до обеда. Встань пораньше — вот и сделаешь побольше.
— Батя! — вспомнил я. — Ты про ружейного мастера не забудь узнать, ладно? Очень надо.
Я проводил их до остановки и долго смотрел вслед пылящему «ЛиАЗу».
Наконец, автобус скрылся за поворотом. А тёплое чувство в груди никуда не делось.
Всю неделю я с утра до ночи пропадал в лесу. Подсчитал утиные выводки, которые гнездились в тростниках Песенки и на моём краю Елового озера. На кордоне у Дмитрия Константиновича было тихо. Ни машин, ни гостей. Изредка лениво взлаивали собаки — видно отгоняли ворон или сорок, которые норовили поживиться из собачьих мисок.
В гости к егерю-соседу я не пошёл. Отчего-то остался неприятный осадок от предыдущей встречи. Вроде и вёл себя Дмитрий Константинович приветливо, но было в нём что-то скользкое, неправильное.
На берегу Елового озера мне в голову пришла интересная мысль. Я решил с разрешения начальства поставить здесь небольшую избу. И охотникам на уток будет, где приютиться, кроме базы. И егерю можно заночевать, особенно зимой, когда не во всякую погоду доберёшься до деревни.
Даже присмотрел для избушки подходящую сухую полянку среди высоких сосен, метрах в двухстах от берега.
В следующий выход записал в паспорт обхода обнаруженную на Песенке бобровую семью. Заодно снова понаблюдал за зимородками. Судя по тому, что родители то и дело таскали в нору пойманных рыбёшек, птенцы уже вылупились, но на крыло ещё не встали. Я знал, что в хорошее лето зимородки успевают сделать две кладки яиц.
Мне нравилась эта работа. Нравилось спокойное деятельное одиночество. Размеренная и тихая деревенская жизнь.
Катю я на этой неделе не видел вовсе. С Павлом встретился раза два — он всё время спешил. Начальство из райцентра задёргало его по ограблению медпункта.
В субботу утром ко мне заглянул Валера Михайлов.
— Здорово, Андрей Иваныч!
— Привет, Валерий Владиславович! Какой-то вопрос?
— Лицензию сдать хочу.
Охотник полез в карман и вытащил оттуда сложенную вчетверо бумажку. На углу виднелся кровавый отпечаток пальца.
— Поздравляю с добычей! — сказал я. — Когда успели?
— Вчера на овсах хорошего подсвинка взяли.
— Молодцы! Попробую чуть попозже ещё лицензий выбить из начальства. Как картошка начнёт поспевать.
Я проводил Валеру и решил сегодня устроить себе выходной. Выкосил отросшую лебеду во дворе. Натопил баню и неторопливо, со вкусом попарился. Переоделся в выходной костюм и пошёл в клуб.
В этот раз привезли «Невероятные приключения итальянцев в России». Мужчин больше всего восхитил мафиози Розарио Агро. Куря на крыльце клуба, они шумно обсуждали его невероятные сигары и неукротимое желание иметь наследника.
— Все вы одним миром мазаны, — осуждающе сказала проходящая мимо мужиков полная старушка в вязаной кофте. — Вам всем сына подавай непременно, а бедная баба рожает, мучается! Кобели!
— Не шуми, мать! — шутливо смеялись мужики. — Нас и так в природе мало осталось, мужиков-то настоящих.
— А вы пейте больше, — не полезла в карман за словом старушка, — так совсем вымрете!
После фильма начались непременные танцы. На большой вытоптанной поляне за клубом, где мальчишки днём гоняли в футбол, клубный техник установил аппаратуру. Он вспотел, таская тяжёлые динамики, но помочь никому не позволял.
— Это техника! — значительно поднимая палец, говорил он. — А техника случайных рук не любит.
Наконец, зазвучала музыка. Над поляной полетел бархатный баритон Юрия Гуляева.
Закружились пары. Свободные девушки группками стояли у стены клуба.
Я оглянулся в поисках Кати — её не было. Зато я увидел Лиду, продавщицу из магазина.
Она была удивительно хороша. Стройная, в синем платье в белый горошек, с золотисто-рыжими волосами, убранными в высокий хвост.
Увидев мой взгляд, Лида сама подошла ко мне.
— Пригласишь?
В её голосе прозвучала чуть заметная хрипотца.
Мы закружились среди танцующих пар.
Лида танцевала легко, немного опустив голову — словно плыла вместе с песней. Я танцевал плохо, и сначала думал только о том, чтобы не наступить Лиде на ногу. Но к концу танца расслабился и даже повёл, ощущая ладонью упругую женскую талию.
Заиграла быстрая весёлая музыка. Мы с Лидой отошли к краю площадки.
— Что давно в магазин не заходил? — спросила она.
—
