— Я должна уехать, — через минуту сказала она. — Я должна!

— Я понимаю, мисс.

На лице Грейс было столько сочувствия, что Синтии захотелось расплакаться на ее уютном плече.

— Я совсем запуталась в своей жизни, да, Грейс? — спросила она.

— Я бы не стала так говорить, — ответила служанка. — Я думаю, мисс, что это другие люди портят вам ее. Вы слишком мягкосердечны, вы всегда были такой, даже ребенком. Вы так хотели, чтобы вас любили! И не ваша вина, мисс, что вы были одиноки в этом огромном доме. Мы жалели вас. Роза и я, когда вы приходили сюда повидать свою бабушку. Мы часто размышляли, какой вы станете, когда вырастете, и потом, когда полковник взял в дом молодого господина Питера, мы стали бояться.

— Бояться, Грейс?

Синтии стало любопытно и интересно.

— Да, бояться, мисс! Мы с первого мгновения, как увидели господина Питера, поняли, что он не слишком хорош для вас. О, конечно, у него были свои привлекательные стороны, но было и такое, чего вы не замечали. Вы совсем другая, мисс Синтия, вы любили людей. Вы всегда были рады видеть своих друзей, и они вас любили.

— Но я любила его, Грейс, — уныло произнесла Синтия и, отвернувшись от зеркала, опустилась на низкий пуфик. Она перестала притворяться. С Грейс она могла говорить открыто.

— Да, вы его любили, — нехотя согласилась Грейс, как будто ее возмущал сам этот факт. — Но разве у вас был шанс проверить свои чувства? В округе было всего несколько молодых людей, а в присутствии господина Питера, пританцовывавшего вокруг вас, имели ли они возможность показать себя? Мистер Марриот, например. Его экономка часто говорила, как сильно он увлечен вами. Да он до сих пор, что сухая ветка, так и не нашел себе никого милее вас.

Синтия улыбнулась:

— Я понятия не имела об этом!

— О, мисс, вы и не могли слышать наши разговоры. Свои тайны мы хранили в сердце. Мы любили вас, но ничего не могли поделать.

— Вы действительно так чувствовали, когда я обручилась? — спросила Синтия.

Грейс кивнула.

— Если честно, мисс, мы никогда не любили мистера Питера. Было слишком много историй, так или иначе с ним связанных. В Грин-Энде одна девушка… это был скандальный случай, хотя почему-то он так и не достиг ушей вашего отца. Вероятно, лучше было бы, если бы он узнал!

— Девушка из Грин-Энда, — медленно повторила Синтия. — О, Грейс, какой же дурой я была! По-моему, я просто создала идеальный образ в своем воображении и уверила себя, что бедняга Питер достоин его.

— Многие из нас так делают, мисс. Мы ожидаем слишком многого, но люди не могут дать больше, чем есть у них за душой, и от этого никуда не денешься!

— Да, я слишком многого ожидала, — прошептала Синтия, — вот почему я до сих пор чувствую эту боль.

— Простите, что говорю откровенно, мисс, но я не думаю, что мистер Питер стоит тех слез, что вы на него потратили. Он один раз уже разрушил ваше сердце, так не позволяйте ему сделать это вновь!

— Я не позволю ему, Грейс! Мне просто тяжело, потому что он обманул… обманул мои представления о нем. Я думала… я верила… — Синтия выразительно махнула рукой. — Что я думала? Не знаю! Но в данный момент мне просто хочется убежать и спрятаться. Я не хочу больше думать, не хочу даже вспоминать прошлое.

— Понимаю, мисс. — Грейс смотрела на девушку добрыми, мудрыми глазами. — Но нечего плакать по убежавшему молоку, а еще меньше, если оно прокисло прежде, чем вы его расплескали!

Синтия хихикнула, так тихо, что это показалось почти всхлипом.

— О, Грейс, вы такая добрая! Я поняла, что вы пытаетесь мне сказать. Но трудно не печалиться, когда твой идеал растоптан в пыль чьими-то ногами!

Грейс фыркнула:

— Будь моя воля, мисс, я высказала бы мистеру Питеру все, что о нем думаю! И мистеру Шелфорду тоже, коли на то пошло! Он не должен был приглашать сюда мистера Питера. У меня предчувствие, что он еще натворит немало бед до того, как уехать.

— Здесь, думаю, больше моя вина, — возразила Синтия. — Это мне не следовало сюда возвращаться.

Грейс больше ничего не сказала. Она склонилась над чемоданом и принялась складывать в него вещи Синтии, которые та оставила на полу. Синтия равнодушно наблюдала за ней. Она чувствовала себя полностью опустошенной и обессиленной.

Возможно, Грейс права, и она любила в Питере саму любовь, а не мужчину? Но как тяжело понять это и признать.

Грейс закончила упаковывать чемодан.

— Это все, что вы хотели, мисс Синтия? Вы уезжаете только на ночь?

— Возможно, немного дольше, — ответила Синтия, избегая взгляда старой женщины.

Грейс поднялась с колен.

— Послушайте меня, мисс! Вы еще недостаточно окрепли, чтобы уезжать. Вам стало лучше, но вы еще не совсем здоровы. И вы были очень расстроены в последний день. Прошлой ночью вы совсем не спали. Я слышала, как вы бродили по дому, как отдергивали занавески рано утром.

— Сожалею, что разбудила вас, Грейс. Я думала, что веду себя тихо.

— О, вы меня не разбудили, мисс. Я плохо сплю, когда меня мучает ревматизм, и я беспокоилась о вас.

— Беспокоились обо мне?

Грейс кивнула:

— Да, мисс. Старый Эбби зашел вчера по дороге с работы и сказал, что он видел, как приехал мистер Питер. Сначала я ему не поверила, думала, он пьян. Но он сказал, что точно видел, как мистер Питер выходил из машины со своей модной американской женой.

Синтия улыбнулась:

— Новости в деревне быстро распространяются, да, Грейс?

— Слишком быстро, особенно плохие, — загадочно произнесла служанка. — Мне было интересно, как вы это воспримете, мисс, но я никогда бы не подумала, что вы сбежите.

— Да, именно это я и делаю — бегу прочь! Вы меня осуждаете?

— Я не могу осуждать вас, мисс, что бы вы ни делали. Слишком многое вам прошлось пережить. Но я хочу, чтобы вы помнили — это ваш дом, а мистер Питер всего лишь гость.

— Я должна уехать, Грейс, — спокойно произнесла Синтия и вытащила из шкафа шляпу. — Закажите мне такси.

— Хорошо, а Роза пока приготовит вам чего-нибудь поесть перед отъездом.

— Я ничего не хочу, — запротестовала Синтия, но Грейс уже вышла из комнаты.

Синтия со вздохом повернулась к туалетному столику. Она немного успокоилась, и дела теперь не казались ей такими безнадежными, как полчаса назад. У нее были Грейс, Роза и этот дом. Эти три драгоценности уцелели, став светом в темноте и фундаментом будущего, но сейчас, пока Питер остается в Бетч-Вейле, ей придется покинуть их.

Поезд до Лондона был переполнен, и Синтия смогла занять лишь угловое место. Всю дорогу она пыталась привести в порядок мысли и чувства, но понимала, что сейчас ею движет единственное желание — уехать, избежать еще одной встречи с Питером, забыть, если сможет, прикосновение его рук и выражение его лица.