– Вы в порядке? – поинтересовался мужчина, не догадываясь, как трудно мне сейчас разговаривать членораздельно.

  – Да… – я отчаянно пыталась вспомнить, как это называется… Благоразумно? Благопристойно? Благонадежно?... Мать твою, почему обязательно благо?.. – Все благо… получно… – сдавленно пробормотала я и попыталась улыбнуться.

Черт! Почему я не могла сказать «нормально»?

 – Вы ведь тогда делали доклад по прибыли… – он прищурился. – Точно, я вас узнал! У вас давление? Или сердце? Вы вся красная и тяжело дышите…

 – Нет-нет…

 – Не спорьте! Дайте сюда руку! – он схватил меня за запястье. И зря!

Зря он это сделал, потому что прикосновение сухой и теплой мужской ладони к чувствительному, – как внезапно выяснилось, – местечку вызвало во мне новую волну удовольствия, и я, закусив губу, тихонько замычала. Эти чертовы эрогенные зоны вообще у меня закончится? Окей, я открыла свою чувственность, но мне хватит! Я не хочу завтра узнать, что я кончаю еще и от того, что кто-то трогает мои уши!

 – Вам больно? – теперь уже Роман Викторович забеспокоился не на шутку. – У вас пульс зашкаливает.

Господи, да отпусти ты меня, и все будет нормально.

 – Ничего… Это со мной бывает… – мой взгляд упал на его шею, кадык и белоснежный накрахмаленный ворот рубашки. Этот контраст загорелой мужской кожи и белого хлопка… А узел галстука… Воображение сразу нарисовало, как Роман привязывает мои запястья к кованной спинке кровати…

 – Юля?..

 – Да… Я согласна…

 – Вызываем скорую? – этот вопрос меня немного отрезвил, и я, наконец, отдернула руку.

 – Нет!

 – А на что вы тогда согласны? – он пытливо заглянул мне в глаза, прислонил ладонь ко лбу. – Да вы вся горите!

Едва лифт прибыл на наш этаж, он буквально выволок меня в холл и позвал секретаршу:

 – Ксения!

 – Да, Роман Викторович! Только я – Оксана…

 – Какая разница! Не видите, человеку плохо? Скорую срочно!

А тем временем Марков делал с моим яйцом что-то невероятное. Дрожь раз за разом прокатывалась по всему моему телу, внутри все сжималось, и я в ужасе понимала, что оргазм близок, и я ничего не могу с этим поделать. Более того, сама ситуация: я, лифт, Роман Викторович, будто сошедший со страниц «50 оттенков серого», этот его шелковый галстук… И тот факт, что Роман даже близко не подозревает о том, какая я плохая девчонка, прибавлял моим ощущениям особой остроты.

Осознав, что еще немного, и мой секрет перестанет быть секретом, я вырвалась и ломанулась обратно к лифту.

 – Не надо скорую! – крикнула я, судорожно нажимая на кнопку первого этажа. – У меня есть таблетки… Внизу… Я забыла…

Двери закрылись, оградив меня от ошалевших Романа Викторовича и Оксаны и избавив от лишних объяснений. Дождавшись, пока лифт тронется, я вдавила кнопку «стоп» и, убедившись, что я остановилась между этажами, и случайных свидетелей не будет, позволила себе застонать в голос.

Я царапала гладкие стальные стенки, едва удерживаясь в вертикальном положении, мне казалось, что я не выдержу или сойду с ума. Прислонилась к стене, уперевшись ногами в пол, и тут меня накрыло.

Хватая ртом воздух, я сотрясалась в конвульсиях, рискуя в любую секунду рухнуть на пол. Туги волны расходились от центра моего удовольствия по всему телу, как круги по воде, и я, едва дыша, наслаждалась терпкими и сочными ощущениями.

Когда оргазм, наконец, отступил, пришло мучительное осознание того, что я только что натворила. Точнее – что Леша натворил. Я, образцовый работник, бухгалтер со стажем. Ни единого нарекания за все время работы. Идеальная репутация. И вот я кончаю в  лифте – чудо, что не на одного из акционеров. Веду себя, как умалишенная. И все потому, что связалась с Лешей.

Ему плевать, что подумают окружающие, его мало интересует моя карьера. Развлекся? Прокачал навыки сексолога? Остальное пусть идет лесом.

Я возвела глаза кверху, и заметила камеру в углу кабины. Супер! И что обо мне сейчас подумали охранники? Разве Лешу это волновало, когда он без предупреждения включил режим вибрации? А я ведь собиралась прямо здесь вытащить это чертово яйцо… И как бы я потом проходила мимо поста охраны? Да обо мне судачило бы все здание!

Нет. Достаточно. Срочно в туалет – и больше я на фокусы Маркова не поведусь. Я и так зашла с ним слишком далеко, забыла о своем достоинстве, спала с ним, зная, что у него есть другая. Зная, что это секс – и ничего личного. Хватит. Сегодня же скажу ему, что я благодарна ему за уроки, конечно, но с этих самых пор – мы всего лишь соседи по квартире. Никаких подарков.

Яйцо все еще жужжало, и я позвонила Маркову.

 – Выключи немедленно. Я все, – и отключилась, чтобы не дать ему снова предложить мне какое-нибудь задание.

Пригладила волосы, одернула блузку и, нажав на «отмену», запустила лифт. Однако там меня ждал очередной сюрприз. Двери распахнулись, и я увидела своего бывшего собственной персоной.

 – Саша? – выдохнула я.

Чувство было такое, будто меня застукали на месте преступления. Нет, умом я понимала, что, в принципе, ничто не может меня выдать. Ведь у Саши нет ни записей камер наблюдения, ни рентгеновского зрения, чтобы разглядеть игрушку внутри меня. Выключенную, к счастью. Но я-то знала, что именно только что было! Говорят ведь, что на воре и шапка горит, вот и мне казалось, что Саша по моему по блестящему от пота лицу или по расширенным зрачкам догадается обо всем.

 – Привет, – он неловко улыбнулся, как в момент нашей первой встречи.

Я шагнула из лифта, чтобы он мог зайти, но он остался стоять.

 – Ты уже вернулся?

 – Да, вот только с утра. Заезжал домой переодеться.

 – Ясно.

 – Ты забрала вещи, – это был не вопрос, скорее утверждение.

 – Ты разве не об этом меня просил?

 – И где ты теперь живешь?

 – У друга, – вскинула подбородок. – Допрос окончен?

Он задумчиво сдвинул брови, оглядывая мое лицо. Будто видел, что что-то не так, но не мог понять, что именно.

 – Ты изменилась… Хорошо выглядишь.

 – Спасибо, – от этого комплимента мне не было ни горячо, ни холодно. Но вот когда Саша протянул руку, чтобы таким знакомым жестом заправить прядь волос мне за ухо… В груди что-то екнуло. От ностальгии или от чего-то еще.

 – Юль, нам надо поговорить.

 – Правда? – я горько усмехнулась. Только теперь осознала, как жжется до сих пор след от обиды. – А по-моему, не о чем. Все уже обсудили.

 – У тебя уже другой? – его губы сжались, на скулах ходили желваки. – Ты с ним теперь живешь?