Если бы он не был настолько потрясен, Отто увидел бы еще многое: шепчущихся черных торговцев, сидящих возле ящиков с фруктами и рыбой; нервно курящего на причале сторожа и стайку черной детворы, выглядывающей из-за кустов…

Я — заместитель директора контрразведки ЮАР генерал-майор Бродерик, — объявил мужчина в черном костюме с переднего сиденья машины, не поворачиваясь к Отто. — Ты арестован по закону о терроризме, статья девятая. По этой статье тебе не обязаны сообщать причину ареста. Ты не имеешь права на адвоката, на общение с внешним миром и на получение любой информации!

— Требую консула Западной Германии, — твердо повторил Отто.

Он помнил, что находится в стране апартеида, и что здесь круглые сутки происходят совершенно непредсказуемые вещи. Генерал в ответ промолчал.

Отто проехал почти все горячие точки Африки, кое-что испытал на собственной шкуре и не паниковал раньше времени. Тем более, что обвинение в терроризме выглядело по отношению к нему совершенно идиотским.

Машина ехала, визжа на поворотах и превышая скорость настолько, что обычного человека за подобную езду лишили бы водительских прав на всю оставшуюся жизнь. Вспоминая облеты страны с Уго, Отто прикинул, что его везут не в сторону Йоханнесбурга, а в сторону Претории. И оказался прав.

Поездка была долгой, и он вежливо спросил:

— Джентльмены, надеюсь, вы не возражаете, если я немного посплю?

Военные, сидевшие слева и справа от него, и бровью не повели. Отто закрыл глаза и заснул, несмотря на наручники и прочую странность своего положения. Ведь он почти не спал сегодня, чтобы не пропустить утренний клев. А антураж путешествия подсказывал, что в его интересах восстановить силы.

Машина остановилась, и мужчина справа пихнул его. Открыв глаза, Отто понял, что они уже за забором тюрьмы. В темноте было сложно разглядеть подробности.

Его отвели в полупустую комнату и велели раздеться до трусов. Вещи унесли. Отто усмехнулся про себя — видимо, контрразведчики планировали найти в его спортивной одежде бомбу или пистолет, обосновывающие статью «Терроризм».

Однако когда одежду не вернули после обыска, он перестал усмехаться и понял, что запеченная Проджети рыба будет съедена без него.

В кабинет зашел высокий мужчина лет тридцати пяти в штатском и сонным голосом представился:

— Полковник Глой. Я — твой следователь.

— Объясните хотя бы, где я? — попросил Отто.

— Это внутренняя тюрьма полиции безопасности, — ответил полковник. — Только от тебя зависит, сколько времени ты проведешь здесь.

— Я попросил бы вас вернуть одежду, обращаться на «вы» и немедленно вызвать консула! — потребовал Отто. — У вас будут огромные неприятности, я — гражданин Западной Германии!

— Одежду ему, — приказал полковник.

Один из охранников ответил:

— Слушаюсь, сэр! — И быстро вышел из комнаты.

— Статья «Терроризм» освобождает нас от необходимости вызывать консула, — пояснил Глой. — Надеюсь, ты это понимаешь?

— Я не знаю законов вашей страны. Но не понимаю, в чем именно меня обвиняют? — Отто все еще надеялся на то, что ему предъявят обвинение в сочувствии к черным или в нарушении закона о коммерческой деятельности.

— Ты — немецкий шпион, собирающий информацию на территории ЮАР, и тебе придется в этом сознаться или сгнить в нашей тюрьме заживо, — без всяких эмоций сказал полковник.

И в подтверждение этого в комнату вернулся охранник и бросил на колени Отто выцветшую серо-синюю арестантскую робу.

— Сними наручники, пусть оденется, — сказал Глой, и охранник отпер наручники на запястьях Отто.

Отто брезгливо взял в руки ношеную-переношеную, хотя и стираную одежду, и с отвращением оделся. Его тело привыкло к тонким рубашкам и пригнанным по фигуре дорогим костюмам. Грубая ткань робы раздражала кожу и давала ощущение, что он вырядился для карнавала.

— Руки и ноги, — щелкнул пальцами полковник.

Охранники пихнули Отто на стул. Один запер наручники на руках, другой завинтил кандалы на короткой цепи на щиколотках.

— Я не смогу так ходить, — обратился Отто к Глою. — Верните мне сигареты.

— А тут недалеко, — усмехнулся Глой. — В камеру его!

И охрана поволокла Отто по обшарпанным коридорам. Цепь позволяла идти только маленькими шажками, это было сложно и унизительно. Так семенят японские и китайские красавицы, которым в детстве уродуют ноги.

Отто видел этих несчастных в Азии с богатыми мужьями, и каждый раз ужасался тому, что красивого эти мужья находят в изуродованных стопах? Женщины покачивались при ходьбе и неуверенно делали крохотные шажки, чтобы не упасть. Сейчас Отто передвигался той же походкой.

Охранники остановились возле одной из дверей, отперли ее и толкнули Отто так, что он влетел внутрь камеры и грохнулся на бетонный пол, еле успев сгруппироваться. Один из охранников нагнулся, отпер и снял наручники и кандалы.

Дверь захлопнулась. Отто огляделся в темноте. Немного света проникало в окно, немного — в глазок на двери. Камера была просторной одиночкой. На единственных нарах лежали матрас и одеяло.

Подушки и постельного белья не было. Но был туалет. Воспользовавшись им, Отто отметил, что спускаемая вода сливается очень долго — минут семь.

В высоком зарешеченном окошке светлело. И Отто стал прикидывать, сколько же сейчас времени. Причаливали к берегу перед ужином, потом долго ехали в Преторию, потом он сидел в комнате для допросов в одних трусах…

Арестовывать его приехал аж генерал контрразведки, а полковник-следователь был вызван в тюрьму ночью. Видимо, они считают Отто акулой терроризма. Хозяин химчисточной фирмы, когда узнает, будет смеяться до колик.

Надо было ему внимательнее прислушиваться к словам старого Джона и покойного Уго, когда они подчеркивали:

— Пойми, это ЮАР! Здесь может случиться все, что угодно!

Очень хотелось курить. Отто лег на нары и долго не знал, как положить щеку на сальный и вонючий от чужого пота матрас. Положил под щеку ладонь, которую можно было вымыть в раковине.

Матрас оказался жестким и пах так, что Отто подташнивало. К тому же очень хотелось есть, его ведь арестовали как раз перед долгожданной запеченной рыбой. Со злостью подумал о том, что чертов консул дрыхнет сейчас на шелковых простынях, обняв свою фрау.

И завтра Отто непременно выскажет ему, что, получая солидную зарплату из налогов западных немцев, он обязан решать их проблемы в любое время суток. Ведь ни для кого не секрет, что в стране апартеида с иностранцем могут сделать все, что угодно, и консула предупреждали об этом, назначая в ЮАР.

Отто попробовал задремать, но тут раздался женский крик, от которого он подскочил с матраса, как ошпаренный кипятком. За первым раздалась целая серия новых криков, стонов и хрипов пытаемой женщины. Отто заметался по камере, но понял, что звуки идут не из-за стены, а из спрятанного под потолком динамика.