Татьяна и поволокла, не забыв одарить Ивана Михайловича нежным взглядом.

От ее нежности мужчина резко переменил свою вальяжную позу на более примерную – выпрямил спинку, ручки уложил на коленочки и тоскливо уставился в телевизор. Отчего-то такое дикое рвение очередной невесты сына сильно волновало. Даже тревожило.

Татьяна же скромно вошла в комнату и снова села в дальний угол дивана.

– Иван Михайлович… – проговорила она каким-то незнакомым грудным голосом. – А какие фильмы вы любите?

– Я? – вздрогнул Иван Михайлович. – Я люблю… пиво люблю… и эти… орешки соленые… когда у меня денег на малосольную рыбку не хватает.

И уже через полчаса Иван Михайлович сидел перед телевизором, а возле него на маленьком журнальном столике блестели стеклом пять бутылок пива, на тарелочке розовела малосольная красная рыба, а в пакете шуршали орешки.

Татьяна теперь расположилась совсем близко и старательно делала вид, что не слышит, как из ванной доносятся вопли Марии Адамовны. Та уже изрядно насладилась ванной и теперь хотела на волю, но вот швабра никак этому не способствовала.

– Иван Михайлович… – глубоко дышала Татьяна, придвигаясь к мужчине все ближе. – Иван… Ваня…

Иван Михайлович отодвигался, сколько мог, но теперь уже двигаться было некуда.

– Татьяна… простите, не знаю вас по отчеству… – заблеял он, но Татьяна как-то весело и озорно его прервала.

– А отчества и не надо! – вытаращила она сильно накрашенные, как учили в клубе, глаза. – Не надо отчества, а то прямо как первую учительницу. Давайте по-простому… Или даже нет, мне очень нравится, когда меня зовут… мышкой.

– Уважаемая… Мышка… – нервно перекосился Иван Михайлович. – Вы не знаете, а чего это там Машенька орет в ванной? Может, у нее там что-то случилось?

– Да что там может случиться? – отмахнулась женщина. – Кричит, значит, все в порядке, не утонула.

– И все же… Все же я схожу посмотрю, – попытался улизнуть от любвеобильной гостьи Иван Михайлович, но это было совсем не просто – Татьяна прижала его своим телом так, что несчастный совсем не мог двинуться.

– Это… это она поет… – томно прикрывала глаза Татьяна. – От счастья, за нас с тобой, Ваня.

А уж потом Татьяна решила, что ждать больше нечего и потянулась губами к небритой мужской щеке. Иван Михайлович вскочил, точно ужаленный, но чаровница успела схватить его за тренировочные брюки.

– Я только посмотрю, – пискнул Иван Михайлович.

– Я сама! – рявкнула Татьяна и спешно вышла из комнаты.

Возле ванной она убрала швабру, подпирающую дверь и выпустила пленницу на свободу. Пленница, красная как рак и закутанная в полотенце, вылетела разъяренной фурией:

– Эт-то кто меня там… замуровал?! – метала она молнии. – Эт-то что еще за фокусы? Я вообще ничего не понимаю! Кому я могла помешать? Стоит только на минутку удалиться, а тут…

– Что случилось, Мария Адамовна? – спокойно убирая швабру на место спросила Татьяна. – Чего это вы так долго в ванной-то? Не упарились? Или уж больно мой шампунь понравился? Я тогда себе, наверное, тоже такой куплю.

– Какой шампунь? Меня закрыли!

– Да что вы? – удивилась гостья. – А мы думали, вы нежитесь.

– Нежусь?! – задыхалась от возмущения Мария Адамовна. – А вы что – не слышали, как я орала?

– Иван Михайлович, – поспешила в комнату Татьяна. – Я ж вам говорила, что это ваша супруга орет, а вы «да нет, это собаки дерутся!». Ну, как неудобно получилось.

– Позвольте… – от возмущения Иван Михайлович даже осип. – Но я же сам…

– Эти мужчины меня просто удивляют, – пожала плечами Татьяна. – Вот, Мария Адамовна, правильно вы говорили – от них никакого толку. А я еще не верила. Пойдемте, Мария Адамовна, я вам постель постелю. Где у вас чистое постельное?

Мария Адамовна все еще никак не могла погасить обиду. Ну, точно – Иван ее запер! И еще, негодяй, вон как глаза таращит! Это специально, чтобы она не догадалась! Подлец! И пиво вон у него на столике… Решил пивком побаловаться, пока жена отмокает! Мерзавец!

Презрительно фыркнув, она гордо прошла мимо мужа. Зато Татьяна, которая поспешила вслед за Марией Адамовной, хитро подмигнула мужчине и нежно ткнула его пальцем в живот. Тот от неожиданности только подпрыгнул, но решил, что спокойнее будет с женщинами в спор не вступать. Да и спать пора, а завтра… а завтра странная гостья отбудет к себе.

И все же ночью, в своей спальне он смолчать не мог. Он пытался что-то объяснить, но его супруга только взбивала подушку и считала, что муж опять что-то о себе нафантазировал.

– Машенька! – отобрал у жены подушку Иван Михайлович. – Вот ты меня совсем не слушаешь. А я настоятельно сообщаю, что…

– Ой, да все я слышала, – отмахнулась Мария Адамовна. – Вань, ну что ты там придумываешь? Ну ты себя-то в зеркало видел? Татьяна, конечно, тоже не розовый бутон, но…

– Машенька! А я тебе говорю! Прямо так и сказала: зовите меня, говорит, мышкой!

– Да нет… Ну что ты, Ваня… может, тебе послышалось? Татьяна… Мышкой? И чтобы так тебя сама добивалась? Прости, мое сокровище, но не поверю.

– Да? – даже подскочил на кровати Иван Михайлович. – А кто тебя в ванной закрыл?

– А разве не ты? – изумленно уставилась на мужа Мария Адамовна.

– Ма-шенька… – уже хныкал от такого непонимания муж. – Ну зачем мне? Зачем? Я же… я же сам… этой Татьяны уже боюсь! Она ко мне, прямо как медуза – так и тянется, так и тя…

– А, вы еще не спите? – вдруг заглянула в спальню Татьяна. – Вот и славно. А то мне тоже… как-то… на новом-то месте не спится.

– Татьяна! – рявкнула Мария Адамовна. – Мы спим!

Иван Михайлович мгновенно рухнул на подушку, поддернул одеяло до подбородка и, чувствуя поддержку жены, ехидно сообщил:

– Мы спим, знаете ли… с женой. И даже, я бы сказал, больше, чем просто спим!

Но Татьяну было не так легко выставить.

– Да вы ничего-ничего, – отмахнулась она, продвигаясь в спальню. – Не беспокойтесь, я тут… в кресле посижу. А то, знаете… я чего-то так темноты стала бояться, ну просто ужас какой-то.

Мария Адамовна таким напором была просто возмущена.

– Татьяна! Немедленно выйдите из спальни! Это наше семейное ложе, между прочим! А вы мне… вы мне и так уже мужа напугали. А если у него случится энурез?

– Неприятно получится, – с пониманием вздохнула Татьяна и жалобно посмотрела на Ивана Михайловича. – А может быть, я все же тихонечко здесь посижу?

– Никаких «может быть», – резко заявил глава семейства. – И вообще… я тогда… я тогда из дома уйду! Прямо сейчас!

– Хорошо-хорошо… – нехотя поплелась к выходу Татьяна. – Ухожу…

Татьяна ушла, а Мария Адамовна шепотом принялась отчитывать мужа.