— Согласен, но никаких поцелуев не было. Джоза очень приличная девушка. К тому же она встречается с менеджером из «Парадиза», так что тут ничего не светит. У этого парня «тойота», черт его побери! К тому же он лет на двадцать старше меня.

— Ладно… А больше тебе ничего не приснилось на этой неделе? Может, были и другие сны вроде тех, о которых мы говорили в прошлый раз?

— Нет. Мне приснилось только это.

— Понятно… Может, на следующей неделе ты постараешься…

— Фредо, а почему тебе не нравятся сны про то, как спасают девушек?

— Э… не то что они мне не нравятся… Просто ты рассказываешь мне свои сны полтора месяца, а моя работа рассчитана по крайней мере на год. Мне бы хотелось больше разнообразия.

— Нет, дело не в этом.

— Не в этом?

— Нет. Разве тебе не снится, как ты спасаешь девушек?

— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать мои сны.

— Так давай обсудим. Снится или нет?

— Тотой, я не буду отвечать на этот вопрос.

— Почему?

— Потому что в моей работе очень важно… э… чтобы ты не знал обо мне ничего конкретного.

— Это еще почему?

— Потому что это может повлиять на наши отношения. Ты можешь невольно подстраиваться под меня, рассказывать мне то, что, как ты считаешь, я хотел бы услышать.

— Ну-у-у, если дело в деньгах, то я отдам за твой рассказ один из тех песо, что ты мне дал.

— Ты все правильно говоришь, Тотой, но мне пока хватает денег… Так что постарайся рассказать мне на следующей неделе что-нибудь новенькое.

— А вот ты постарайся понять, почему тебе не нравятся сны о том, как спасают девушек.

— Ты в самом деле так считаешь?

— Да, считаю.

Альфредо нажал на клавишу, чтобы убрать заставку с лентой Мёбиуса, и обнаружил, что не только машинально включил компьютер, но еще и открыл файл.

С: docsPHDcl.doc

В верхней части страницы жирным шрифтом было выделено название докторской диссертации по философии: «Социальная организация в молодежной городской среде на Филиппинах: сознательное и бессознательное изложение истории падения и перемены статуса».

А чуть ниже выделялась фраза, имеющая гораздо более личный оттенок: «Хватит на меня смотреть, Фредо! Пиши меня!»

Альфредо нахмурился и пробормотал:

— Это уже повтор. — А через несколько секунд заменил ее на «Не откладывай на завтра, Фредо! Пиши меня!»

1

— Я знаю только один способ подбить танк. Для этого нужна специальная граната.

Винсенте посмотрел на раскрытые ладони Тотоя, увидел кучку гвоздей, а потом перевел взгляд на медленно ползущий поток машин, сворачивающих на Юнайтед-Нейшенс-авеню.

— Мы не должны ошибиться в выборе цели, — продолжал между тем Тотой. — Транспорт с пехотой нам не нужен.

— Значит, маршрутка исключается?

— Она перевозит пехоту.

— Точно.

— Да, забудь про машины пехоты. Мы должны подбить одну из последних моделей штурмовых машин.

— Дорогую машину?

— Танк.

— Ладно, пусть будет танк. — Винсенте осмотрел скопившиеся в пробке машины в поисках подходящей марки. — А «тойота» сойдет за танк?

— Э-э-э… Нет.

— А «дэу»?

— Да ну ее!

— «БМВ»?

— «БМВ»? Да ты рехнулся, Сенте. Мы можем тут проторчать весь вечер и не увидеть ни одного «БМВ». — Тотой стоял на цыпочках, нервно покусывая нижнюю губу, и вдруг показал пальцем на красный седан. — Вот цель, «хонда».

Водитель разговаривал по мобильному телефону, ничего не замечая вокруг. Это был человек лет тридцати с приятным, располагающим к себе лицом, явно отец семейства. По его рубашке было видно, что он проработал весь день в помещении с кондиционером.

Странно, что он не включил кондиционер в машине, потому что стекло со стороны водителя было опущено. Его лоб блестел от пота, рукава были закатаны, а изо рта торчала сигарета. Судя по его расслабленной позе и выражению нежности на лице, он разговаривал с женой или с ребенком.

— Но почему он? — спросил Винсенте. Тотой хмыкнул.

— А почему бы нет?

— …Не знаю. Просто… почему именно он?

— Тебе на все надо объяснение?

— Нет, не на все.

— Тогда в чем дело?

— Я же сказал, что не знаю. Похоже, он… возвращается домой. Он как раз звонит туда, чтобы сообщить, что застрял в пробке. Он едет домой, к семье.

Тотой изучающе посмотрел на «хонду» и на водителя.

— Этот парень ведет танк. А сейчас он вызывает по рации целые батальоны подкреплений, поэтому, если мы его не подобьем, его армия захватит Манилу.

Винсенте рассмеялся.

— Ты думаешь, это смешно?

— Уф!

— Сенте, что же тут смешного, если враг захватит Манилу?! Погибнут тысячи людей, и их кровь будет на твоей совести. Ты этого хочешь? Вот что я тебе скажу, — и глаза Тотоя широко раскрылись в предвидении ужасной бойни. — Лично я этого не хочу.

2

— Ах вы, сукины дети! А ну, вернитесь, вы, маленькие ублюдки!

— Твой семейный человек… — прокричал Тотой, летя вперед с прижатыми к груди кулаками, — …здорово разозлился.

— Это точно, — согласился Винсенте. Его ноги были длиннее, поэтому бежать ему было гораздо легче. — Еще как разозлился.

Винсенте нравилось быстро бегать по улицам ночного города. Ему казалось, что умение бегать — это ценное качество. Выбоины, трещины в асфальте, открытые сточные люки, скользкие канавы, застроенные лачугами боковые улочки, меняющиеся каждый день по мере сноса трущоб. Осколки стекла. Куски зазубренного металла с острыми краями. Можно запросто упасть на бегу и пораниться обо что угодно. Трудно было представить себе человека, который смог бы быстро бежать по улицам ночной Манилы, — разве что у него не оставалось другого выбора.

Пару лет назад, когда Винсенте слонялся возле моста Киапо, мимо вдруг пробежал человек. Вполне приличный, с дипломатом в руке, похожий на водителя «хонды», которому они только что прокололи колесо. За ним, метрах в десяти, мчалась целая шайка — человек семь.

Винсенте не стал смотреть, чем все закончится. Он и так был уверен, что жертве никуда не уйти. Он не знал только, убили этого человека или нет. Во всяком случае, его дело было плохо…