Эвелин дала указание мне сесть и заняться медитацией, пока она приготовит ритуальный чай. Я села на пол, скрестив ноги, и сделала дыхательные упражнения, с помощью которых мы устанавливали круг. Я должна была ей показать. Тат меанма… делайте!

Она вернулась ко мне несколькими минутами позднее, и показала, что я уже могу идти в кухню. Я встала и последовала за ней.

"Выпей это", — сказала она указывая на огромную чашку чая.

Этот напиток был противным. Серьёзно противным. Он был на вкус, как будто я облизывала слизистое, наполненное насекомыми дерево. Но я проглотила его, решив не показывать признак слабости. Она выпила свой напиток, и я увидела на её лице гримасу. Когда мы его выпили, мы сели на полированный пол скрестив ноги, мы зяли друг друга за руки и соприкоснулись лбами.

"Расслабься" — сказала она. "Просто дыши"

Сначала я почувствовала, что моя задница болит от воспаления, и я услышала гул холодильника.

Я постепенно начала понимать, что меня больше не было на кухне. Я не была уверена, где мы находились. Возможно мы были на берегу, потому что я думала, что могу услышать шум океана. Земля была мягкой, как прохладный влажный песок.

"Алиса, идём." — голос Эвелин безвучно прозвучал в моей голове. Я могла чувствовать слова. Я начала двигаться, не будучи уверенной, куда. Потом я увидела, что Эвелин находилась отдельно от меня. Я могла сказать, что это она как-то контролировала, она была ведущей.

Потом пришло ощущение странного соединения, падения, изображение мебели, звук расщепления леса и разрыва ткани. Шторм. Ребенок. Эвелин или мы обе — держим ребенка. Сорха было ее именем- Сорха … Сара … моя мать. Эвелин увела меня от этого изображения. Была подавляющая любовь к Богине. Я могла чувствовать ее власть везде вокруг меня, особенно в океане. И я чувствовала гнев, печаль, ужас от потери отца, матери, сестры по имени Тайома, также сестры по имени Джессика, убитой в автокатастрофе, муж, умирающий спокойно во сне, дочь, которую уводят навсегда … невыносимая печаль …

Я оставила разум Эвелин, и Эвелин вошла в мой разум. Эвелин впилась в мою жизнь, принимая из неё всё. Она видела меня в три года, пытаясь понять объяснение моего отца, что моя мать ушла, и она никогда больше не вернётся. Она видела мою жизнь в Техасе — долгая плоскостность земли и постоянная жара. Затем штат Нью-Йорк, Видоуз-Вэйли, где так холодно, мрачно и одиноко.

Я чувствовала ее пристальное внимание к вихрю событий, что последовали после знакомства с Виккой, мои страхи когда я поняла, что моя магия может сделать, моя госпитализация. Что я чувствовала найдя Книгу Теней моей матери и поняв, что я была ведьмой крови. Когда мы перешли к сути дела, там где я стояла одна, когда темная волна приблизилась, а я связанная с Морган через Брач, я почувствовала, что она заспешила, проникая в мой ум. И она с трудом могла верить тому, что видела. Она не могла добраться до всего, что я изучила через Морган, но власть, которую она видела здесь, была непохожа на что-либо, с чем она когда-либо сталкивалась. Она видела, как я закончила период с темной волной, и я чувствовала ее гордость. …

Была интересная пауза, когда она поймала вспышку моих странных видений о Глостере и русалке. Я чувствовала, что ее ум зацепился за изображения и обработал их определённым образом. И я владела телекинезом? Искры удивления, поскольку она видела как падают объекты, летят, ломаются …

После этого ее эмоции изменились, смягчились. Я попала во что-то изначальное внутри нее. Она прощупывала меня, когда я возвратилась в дом, где никто не понял то, что я видела или через что прошла. Она была со мной на полу с Хантером, когда я плакала полная расстройства и боли. Потом она видела, как я убежала, приехала к ней, и как я чувствовала, что меня оттолкнули. Ее вина была тяжёлой, подавляющей. Изображения моей матери мерцали через наши умы.

Она теперь двигалась быстрее через события последних нескольких дней. Мы приехали с Чарли- рябь моего волнения при встрече, наш поцелуй в библиотеке. Я съежилась от смущения!

Книга. Именно это она хотела видеть. Наконец мы столкнулись с книгой, с её странным зеленым шрифтом. Она приблизилась и прочитала несколько страниц. Было странным то, что теперь я могла видеть даже те надписи, которые я не смогла раскрыть. Телекинез… она думала снова…. неконтролируемой магии… неконтролируемой… слово делает ее неудобной.

Потом она увидела то, что я сделала — что я попросила Хантера, чтобы он проверил — что Ардан Рурк может предложить, что она тоже владеет телекинезом. Не было никакого призрака. Никакой Уны. Никакой …!

…

Все мчалось назад во мне, порыв силы тяжести, давящий на мою голову, заставляя мой живот скручиваться. Я хотела двигаться, перемещаться, чтобы почувствовать, что кровь течет по моим венам. Но она положила руку на моё плечо.

«Посиди», — сказала она. «Тебе нужно свыкнуться с увиденным».

Я сидела. Информация укладывалась в мозгу. Мне показалось, что меня вот-вот вырвет.

"Ты," — сказал она, — "ты владеешь телекинезом?"

Я кивнула и успокоилась.

"И сиккер пытается узнать является ли это наследственным?"

Я кивнула снова. "Он думает, что это может передаваться женщинам- первенцам. Как моя мать, я … и Вы." Я посмотрела на Эвелин. "Подумайте об этом," сказала я мягко. "Когда у Вас было большинство проблем с Уной? Тогда, когда происходило что-то плохое? Когда Вы были расстроены или смущены? Именно так это происходит со мной."

Нет ответа. Она уставилась на крошечных птиц, которые прилетели, чтобы поесть в кормушке за её окном.

«То, что ты увидела в книге…,» сказала Эвелин, — «я поняла, о чем это говорит. Предполагается, что Уна совершила заклинание — возможно, какой-то ритуал. Результатом стало появление телекинеза в нашей семье, начиная с Мэйрин».

«Что еще говорилось в книге?» — хрипло спросила я.

"Нет никакого лечения, по крайней мере этого не знает автор. Приступы телекинеза вызваны подавляемыми эмоциями, таким образом, единственное решение состоит в том, чтобы закпорить их. Чем больше они находятся под давлением, тем больше случается взрывов."

"Как насчет пропавших страниц?"

Она признается, что вырвала все страницы, касающиеся описания телекинеза. Позднее она сожалела об этом. Она провела много лет, исследуя проблему, но только с небольшим успехом."

"Но почему она уничтожила их?", — спросила я, встряхнув головой. "Я не понимаю этого".

Все сильные ведьмы гордятся умением контролировать ситуацию." Эвелин вздохнула. "Рованванды особенно. Мы полагаемся на власть, которую наше знание дает нам и на контроль, которым мы владеем. Когда контроль ведьмы под вопросом, то и её власть может быть под вопросом. Большинство из нас сделает что-угодно, лишь бы избежать этой судьбы, даже солжёт, когда больна или слаба. Женщина, которая написала эти слова, была достаточно умна, чтобы знать, что, если ее собственный страх и гордость могли заставить ее вырвать страницы из книги, в которой описано семейное несчастье, то был большой шанс, что один из ее потомков мог бы сделать то же самое. Таким образом, она скрыла свою запись и написала книгу так, чтобы её могли обнаружить только правильные люди-люди, готовые признать правду, признать, что они не имеют контроля, хотя думали, что имеют."