Нет, она, конечно, клялась себе выполнить обещание все объяснить Луизе, но… В первые недели лондонской жизни Бланш перепортила огромное количество бумаги, пытаясь сказать обо всем, не говоря при этом ничего дурного ни про Арнольда и его неверность, ни про собственное местонахождение: она совершенно не была готова к личной встрече с кем бы то ни было из своего прошлого. Конечно же, у Бланш ничего не получилось. Смятые листки с перечеркнутыми строчками один за другим летели в корзину, и лишь в Италию отправилась короткая записка о том, что она здорова, нашла работу и вскоре поедет в Эдинбург получать наследство тетушки Шарлотты. Нет, в Италию в ближайшее время она не вернется, пишите на Лондонский главпочтамт до востребования.

Но общения с близкими Бланш явно не хватало – все-таки десятилетняя девочка может быть интересным собеседником лишь ограниченное количество времени. И вот под легкими штрихами карандаша перед глазами девушки вновь и вновь возникали любимые лица. Она рисовала маму – такую, какой помнила перед самой ее смертью, отца рядом с Мари и снова и снова Луизу – в белом воздушном платье, в соломенной шляпке с вуалью и в охотничьей амазонке, Луизу в гроте с гомеровскими фресками и в саду среди роз, Луизу в окружении блестящих кавалеров, чьи силуэты были лишь едва намечены, и Луизин портрет во весь большой лист картона…

Когда Бланш задумывалась и улетала мыслями в прошлое – то прошлое, где все еще были счастливы и могли доверять друг другу, – на белом фоне перед ней проявлялись строгий профиль, внимательные умные глаза и высокий лоб с падающими на него светлыми прядями, и, спохватываясь, девушка со слезами на глазах уничтожала рисунок, ибо слишком горько было думать о том, что могло произойти, но чему не дано было свершиться.

* * *

Миссис Хаксли в недоумении вертела в руках белый прямоугольник. Уолтер, отлично вышколенный дворецкий, замер в дверях с серебряным подносом и ни словом не обмолвился о том, что джентльмен, настаивающий на немедленном приеме, выглядит бледным и изможденным.

– Что же мне делать? – Арабелла Хаксли широко раскрыла и без того круглые сливового цвета глаза и всплеснула руками. – Мистер Хаксли в отлучке, никаких визитов на эту неделю не назначено, и я не знаю, могу ли я принять этого господина. Вдруг он прибыл по какому-то важному вопросу?

Господин настаивал на том, что его вопрос – жизненно важный, но Уолтер не стал сообщать об этом своей хозяйке, потому что спрашивала она не его.

А кого именно она спрашивала – было непонятно. То ли каминную решетку, то ли портреты мужа, его родителей и своих троих малюток, то ли лохматого пса, не проявляющего к появлению в доме гостя никакого интереса.

Как бы то ни было, ответа она не получила, и ей пришлось напрячь собственную головку.

– Арнольд Бернс… Кто бы это мог быть? Среди друзей Джеймса я таковых не припомню… Может быть, это кто-то из его давних шотландских знакомых? Но почему он приехал, когда Джеймса нет дома? Вы сказали, что Джеймса нет, Уолтер?

– Да, миссис Хаксли, – уже в четвертый раз ответил дворецкий. Его хозяйка могла мгновенно отреагировать, если вопрос касался деток, хозяйства или продуктовых запасов, но за светскую сторону жизни отвечал ее супруг. Арабелла всегда боялась попасть впросак из-за незнания последних новостей или истинной подоплеки событий. Обзаведясь к своим двадцати двум годам тремя милыми ребятишками, она полностью увязла в домашних заботах и выбираться в общество решалась лишь в сопровождении мистера Хаксли, да и то – по крайней необходимости. Ей было тяжело бесконечно ушивать по фигуре или, наоборот, расставлять платья, объяснять няням все нюансы обращения с каждым из детей и на балу или приеме томительно ожидать скорейшего возвращения домой.

Проще было закрыться в своем уютном мирке и посвятить себя тем заботам, которые требовали ее непосредственного участия.

И ни разу еще незнакомые визитеры не заявлялись в отсутствие мужа. Миссис Хаксли ощущала себя совершенно выбитой из колеи. Не в силах принять решение, она вскочила и заметалась по комнате. Поправила чепец, разровняла складочки оборки, проверила стойку небольшого воротничка и бросила украдкой взгляд в зеркало. Оттуда на нее смотрела вполне миловидная молодая женщина с добрым лицом и округлыми формами.

Наконец, махнув на себя рукой – пусть она выглядит простовато и по-домашнему, но ведь она никого и не приглашала, – Арабелла велела Уолтеру проводить гостя в чайную комнату и приготовить угощение.

– И когда дети вернутся с прогулки, распорядитесь, чтобы их сразу отправили в детскую, не стоит пугать сэра Бернса их криками.

Она быстро спрятала рукоделие, состроила страшные глаза, указывая на забытую в коридоре лошадку-качалку, и поспешила на встречу с незваным гостем.

Уолтер, не торопясь, задвинул лошадку в одну из спален, прошествовал по коридору, по дороге поправляя тяжелые шторы, и важно пригласил Арнольда последовать за ним.

Молодой человек немедленно вскочил на ноги и поспешил на встречу с Арабеллой.

Увидев на пороге его высокую фигуру и испугавшись порывистых движений, миссис Хаксли поспешила, как щитом, прикрыться недовязанным детским беретом.

– Добрый день, – пролепетала она.

Мужчина, так внезапно возникший в ее доме, был высок, дорого одет и несказанно, неприлично хорош собой. Видела ли она его раньше? Возможно, и видела, но обычно в присутствии мужа она избегала даже поднимать глаза на подобных субъектов. А теперь один из этих красавчиков-щеголей занимает собой почти всю ее маленькую чайную комнату. Немного заляпанный дорожной грязью, растрепанный от быстрой езды, романтически бледный, но с лихорадочным блеском в глазах, похожий на благородного разбойника или таинственного флибустьера…

Арабелла постаралась справиться с волнением и предложила ему присесть в гостевое кресло.

«Нет, флибустьер – это все-таки не про него, – сказала она себе, на правах хозяйки беззастенчиво разглядывая Арнольда. – Этот человек выглядит порядочным и высокородным, он не станет причинять людям зла».

Она удивлялась самой себе: неужели в ней еще сохранились обрывки девичьих мечтаний о прекрасном принце и бесстрашных храбрецах? Похоже, что да. Один взгляд на Арнольда Бернса, похожего на картинку из альбома юной пансионерки, разбудил в ней былые мечтания.

Погруженной в созерцание Арабелле пришлось вновь справиться с собой, чтобы разобрать его слова:

– …неужели и вы не знаете, где она сейчас?

– Подождите, подождите! Вы уверены, что вам нужна я? Не хотите ли зайти через пару дней, когда мистер Хаксли вернется из Лондона?

– Но я же сказал, что искал именно вас! – воскликнул Арнольд, чуть не смахнув со стола чашку тончайшего фарфора. – И проделал путь до Манчестера с почтовыми каретами как раз для того, чтобы расспросить вас о ней!

«Не зря Джеймс велит мне молчать в обществе. Снова я сказала что-то невпопад». Миссис Хаксли немного прикусила губу и нахмурила брови.