Из глубины его груди вырвался явный вздох.

— Тогда не думай об этом, если искусственное оплодотворение снова будет неудачным, мы усыновим ребенка, а если агентство сочтет, что мы не подходим, тогда у нас просто не будет детей. Другие пары выжили, и мы переживем.

— Нет… не переживем.

— Кэрол.

— Некоторое время между нами будут нормальные отношения, но потом в один прекрасный день ты посмотришь на какого-нибудь маленького мальчика или девочку и… — Комок, вставший у нее в горле, не дал ей продолжить.

Дуг не пытался ничего отрицать.

— Не говори так.

Она беспомощно пожала плечами.

— Что заставляет тебя думать, что мы не сможем усыновить ребенка? Усыновляют же другие пары нашего возраста. Почему мы не сможем?

— Потому что слишком поздно.

— Слишком поздно? Почему это слишком поздно?

— Потому что список такой длинный, что ожидание растянется на годы. К тому времени, как дойдут до нас, нам уже будет за сорок пять.

— Ты возводишь препятствия там, где их нет.

Кэрол не могла отвечать. Ее страдания были слишком велики. Легко Дугу говорить, что она мучает себя из-за несуществующих проблем. Это ведь не его тело подводит их месяц за месяцем.

— У нас будет ребенок, — сказал Дуг.

— Не говори так! — закричала она.

— Кэрол, прекрати! Ты впадаешь в истерику.

— Я истеричка, и мне страшно, я в унынии и…

— Сдалась. Тогда зачем проходить эту процедуру вообще, если ты и так уже решила, что она не увенчается успехом?

— Потому что мне нужно знать.

— Ты хочешь знать, что не можешь забеременеть? — спросил он тихо.

Дуг думал, что помогает, но, наоборот, на самом деле он только все испортил.

— Просто оставь меня в покое.

— Кэрол, ради бога…

— Ты мне здесь не нужен. Я хочу некоторое время побыть одна.

Эти ее перепады настроения из-за лекарств. Их предупреждали, тем не менее Кэрол это застало врасплох.

Дуг встал и прошел к окну.

Глядя на лунную ночь, он потер рукой лицо, словно обдумывая свои действия.

— Не думаю, что тебя следует оставлять одну, — говорил он, не глядя на нее.

— Уйди, пожалуйста!

— Я тебе нужен.

— Не сейчас… Мне хочется побыть одной.

— Кэрол… — Он повернулся к ней.

— Дуг, пожалуйста.

Он колебался, а потом неохотно пошел в спальню.

Как только он ушел, Кэрол захотелось его вернуть. Ей захотелось, чтобы он заключил ее в объятия и заверял в своей любви. Ей хотелось, чтобы он сказал ей, что будет любить ее до конца своих дней, и не важно, будет у нее ребенок или нет.

Закрыв глаза, она сражалась с отвратительными голосами, которые угрожали ей со всех сторон, и старалась мыслить позитивно. Этому приему ее научили в онлайновой группе поддержки — создавать образ того, что хочешь, и видеть его в таких ясных подробностях, что начинаешь принимать возможное за реальное.

Она представила себя беременной, с выдающимся вперед животом, в веселом платье для беременных. Дуг кладет руку ей на живот, наклоняется к ней и целует ее живот. Когда он выпрямляется, его взгляд полон гордости и любви. Вот за какой образ ей нужно держаться, за картинку, которую она мысленно вставила в рамку. Она не позволит, чтобы ее сомнения одержали над ней верх.

В какой-то момент посреди ночи Кэрол, должно быть, уснула на диване. Перед рассветом она проснулась и снова забралась в постель. Прижавшись к Дугу, крепко обняла его за талию.

Когда она снова проснулась, ее обнимал Дуг.

— Проснулась? — шепотом спросил он.

— Теперь проснулась.

Она застонала и перекатилась на спину.

— Во сколько ты легла?

— Не знаю, я не смотрела.

Он легонько укусил ее за ушко.

— Чувствуешь себя лучше?

Кэрол выдавила слабую улыбку.

— Да.

— Хорошо.

Она услышала, что в кухне кипит кофе.

— Уже пора вставать?

— Боюсь, что так.

Она с трудом села и улыбнулась Дугу устало.

— Я разве тебе не говорил, как сильно тебя люблю? — спросил он.

Он говорил ей это уже тысячу раз, и каждый раз по-другому.

— Угууу, — сказала она, громко зевнув.

— Знаешь, сегодня — очень важный день, — сказал Дуг, присаживаясь на край кровати.

— Знаю, — прошептала Кэрол.

Это был день, когда она примет ребенка Дуга в свое лоно.

Аликс вышла из видеопроката на улицу и прикурила сигарету. Она сокращала количество сигарет, но бросить курить было трудно. Сделав глубокую затяжку, посмаковала и выдохнула, наклонив голову вперед. Она собиралась еще раз выпустить дым, когда заметила Джордана Тернера, идущего по противоположной стороне улицы Ее захлестнуло чувство страха, она не хотела с ним разговаривать.

В чем причина? Он явно ею не интересуется. Да, конечно, она забавляла его, но он считал ее вызовом, который остался с шестого класса, — девочкой, которую он хотел спасти. Еще одна зарубка на его пастырском поясе. Проповедники не могли смириться с тем, что Аликс не искала спасения. Да, конечно, она ездила на церковном автобусе в воскресную школу. Ее родители готовы были отпустить ее куда угодно, лишь бы она не маячила у них перед глазами час или два. Аликс отдавала должное Иисусу с десяти до одиннадцати, но это никуда ее не привело. Аликс ходила в школу, что-то там делала и была награждена Библией за хорошее знание Священного Писания.

Она сама заботилась о себе с шестнадцати лет, и один из самых суровых уроков, которые ей преподнесла жизнь, состоял в том, что единственный человек, на которого она могла положиться, — это она сама. Такой урок не скоро забудешь.

Раздавив полувыкуренную сигарету, Аликс вернулась в видеопрокат, надеясь, что Джордан поймет намек и оставит ее в покое.

— Ты быстро, — буркнула Лорел, когда Аликс присоединилась к ней за прилавком.

— Я иду в подсобку.

Лорел нахмурилась:

— Зачем?

— Если придет сама знаешь кто, скажи, что я сегодня не работаю.

— Ты все еще избегаешь Джордана?

— Просто скажи, и все, — огрызнулась Аликс и поспешила в подсобку, чтобы священник не успел ее застать. Прошло уже две недели с тех пор, как они случайно встретились в кафе «Старбакс» и он бросил свою бомбу. От взрыва у нее до сих пор уши заложены. Джордан — священник, и она не хотела иметь ничего общего ни с ним, ни с его Богом.