— Арцыбашев! — через спину старика Василия позвал меня дядя Вася.

Я остановился, пропуская Василия на место ведущего.

Бывший полковник показал мне переговорное устройство. Звук был включен на самую малую громкость, но прослушивание дядя Вася проводил регулярное. Видимо, и сейчас что-то услышал.

— Что там?

— Разговоры…

— Я догадываюсь, что не концерт народной музыки. Что говорят?

— Говорят, что хреново наше дело, вот что говорят.

— Они его сразу таким считали.

— А сейчас и я считаю.

— Говори конкретно, без выкрутасов.

— Я так не умею. Я привык красиво выражаться. Короче говоря, обложили нас, как волков позорных. Со всех сторон.

— Волков не обкладывают со всех сторон. Их со всех сторон, товарищ полковник, флажками обвешивают и оставляют проходы для выгона на засаду. Волки под флажками не могут пробежать. Психология им не позволяет. А мы можем. В действительности нас со всех сторон обложить они не смогут — сил не хватит. А флажков мы не боимся. Мы не волки, мы скорее собаки.

— К ним большое подкрепление подошло — спецназ внутренних войск и спецназ ГРУ. Освободились после операции в Строительном. Перекрыли нам все возможные проходы. Обещают с рассветом перебросить сюда же спецназ ФСБ. Только у тех какая-то своя задача. Менты сами не знают, какая. С ними не считаются и в известность не ставят.

— Очень интересно. Может быть, это именно то, что нам требуется. Там, товарищ полковник, не будет случайно вашего знакомого из республиканского управления ФСБ?

— А я знаю, где он будет? Я вообще его тысячу лет не видел, только час назад прикидывал его возраст, думаю, он давно уже в отставке. Он был старше меня, а генеральское звание ему не светило. Боюсь его не найти при всем желании. Но ты, надеюсь, найдешь своих в спецназе ГРУ?

— У нас там все свои. Хотя я никого не знаю, кто сейчас остался. Наши все уже в бригаду отбыли, новые на смену прибыли. Но это значения не имеет.

— Ты не приукрашиваешь ситуацию?

— А кто ее точно знает, нашу ситуацию? — спросил я напрямую. — Можно только предполагать, но уверенным быть — я бы не решился.

— В том-то и беда наша. Тогда, может, попытаться до Москвы добраться?

— А зачем? — спросил я. — Чтобы снова где-нибудь у вокзала ошиваться?

— А ты надеешься, что твой спецназ ГРУ нашу жизнь изменит?

— А вы, товарищ полковник, не видите, что мы все изменились? И я, и вы, и Ананас, и Василий. Василий раньше только молился, а теперь с оружием идет, и даже успел его применить. Ананасу раньше, мне думается, главное было — до бутылки доползти, а сейчас сам на бандитов нападает, девочку спасает.

— Я всегда был готов, — хмыкнул Ананас. — Хотя соглашусь, что в чем-то изменился.

— А я не соглашусь, — возразил дядя Вася. — Каким я был, таким и остался. Был бомжом, бомжом и умру, когда мой час пробьет. Хоть в этих холмах, хоть в подземном переходе в Москве. Мне без разницы. Правда, хотелось бы, чтобы похоронили по-человечески, не как собаку.

— В Екатеринбурге, кажется, есть кладбище собак, — сказал старик Василий. — Там памятники такие стоят, что людям и не снились.

— Я и без памятника согласен. Лишь бы в гробу и с маленьким аккуратным холмиком.

— Неправда. И вы, товарищ полковник, другим стали. Раньше, как я понял, вы только со стороны жизнь наблюдали, с интересом и с легким ехидством, а сейчас вы сами в ней участвуете. Даже беспокоитесь не только о себе, а обо всех нас, и не только о нас. Но вернемся к делу. Что там «переговорка» вам доложила?

— Что нас ждет множество неприятностей, поскольку дорога, на которую мы хотим выйти, полностью контролируется «краповыми беретами». Они же с рассветом начнут прочесывать все подступы к этой дороге, то есть местность, куда мы направляемся и куда так спешим. А «краповые» — это не полицейский спецназ, это серьезно. От них так просто не отвяжешься — волкодавы. С рассветом же прилетят вертолеты. Выделено три машины, оборудованные тепловизорами специально для поиска биологически активных объектов. Это вертолеты МЧС, их МВД Дагестана арендовало, чтобы нас найти, если мы в холмах спрячемся.

— А спецназ ГРУ?

— А спецназ ГРУ уже прибыл в село, где мы были, и вышел в поиск. Полицейский спецназ предупредили, чтобы они не подстрелили в темноте своих, и приказали ментам делиться всей возможной информацией. Но это не самое интересное…

— А что самое интересное?

— Самое интересное — операцией по поиску руководит майор Алимпашаев, заместитель начальника районного отдела полиции.

— Это кто такой?

— Тот майор, что Дауда-работорговца прикрывал. Майор-оборотень. Я слышал, как его там, в селе, по фамилии называли.

— Это очень приятно, — зло улыбнулся я.

А идущий впереди старик Василий задумчиво остановился и обернулся…

— Что, Василий? — спросил я, думая, что где-то там впереди, куда вел нас старый Василий, нам уже встретилась одна из обещанных дядей Васей неприятностей.

— Нет-нет, ничего, все нормально. Просто я на пару минут хочу отстать…

Старый Василий всегда был деликатным и почти интеллигентным бомжом, и ничего удивительного в том, что он желает на пару минут отстать, я не увидел. Но, посмотрев на часы, обнаружил, что мы в пути уже более часа. А ведь, сообразуясь с новой информацией, еще требовалось подумать, куда нам идти, и потому я остановился сам.

— Привал двадцать минут.

Уговаривать никого не пришлось. Дядя Вася просто сел. Ананас уронил на землю автомат и тут же сам упал, как мешок с картошкой. Мне показалось, что похрапывать он начал еще до того, как свалился на землю, то есть уснул еще в падении. Старик Василий, демонстративно торопясь, скрылся от нас в темноте. Не знаю чем, но мне не понравилась его демонстративность. Посмотрев, как укладывается спать, свернувшись калачиком, дядя Вася, я сделал с десяток шагов назад по только что пройденному пути и услышал разговор старика Василия. Вернее, услышал только какое-то бубнение, а не разговор, слов разобрать было невозможно. Сам с собой старик, насколько я помню, не разговаривал, молитвы обычно произносит совсем другим тоном, похоже, старик Василий сейчас говорит по телефону. Сразу вспомнилось его смущение, когда я застал Василия с трубкой в руке в прошлый раз. Тогда он сразу и резко прекратил разговор. Как-то не очень конкретно старик обмолвился, что у него две дочери, и я подумал, что он звонит им. Однако какой дочери можно звонить среди ночи? Это мне не нравилось. Я попытался совместить звонки старика Василия с появлением на нашем горизонте полицейского спецназа, но из такого совмещения ничего не вышло. Я не увидел связи, хотя и не мог с полной уверенностью сказать, что ее не существует. Не мешая Василию разговаривать, я вернулся к двум отдыхающим бомжам и сам улегся спать. Но сразу уснуть не мог, пока не появился старик Василий и не устроился на отдых. А после этого не мог тем более уснуть, потому что в голову пришла шальная мысль, что дядя Вася позвал кого-то и сообщил о том, что мы ложимся спать и часовых при этом не оставляем. Это значило, что мне стоит покараулить сон товарищей. Чтобы устроить настоящий караул, как и полагается, я решил отойти чуть в сторону ото всех. Однако здравая мысль, что найти нас в темноте невозможно, меня слегка успокоила, да и вставать не хотелось, поскольку ночь была прохладная, какой она всегда бывает в горах и в предгорьях, а я, улегшись, уже начал согреваться. Так и уснул на месте. И уже сквозь сон слышал, как кто-то опять отошел от лагеря, но не проснулся. Усталость, физическая и психическая, свое взяла. И я спал до тех пор, пока не почувствовал удар в бок. Болезненный удар в ребра…