— Жа-аль, очень жаль, — сказал он без особых сожалений. — Ты это, с розыскными не тяни, чтоб к завтрашнему дню начали развешивать.

— Будет сделано, сэр!

Шед придирчиво осмотрел недавно выбеленные стены и, насвистывая под нос ту же мелодию, отправился к себе в кабинет. Жизнь наладилась за каких-то несколько недель. После обеда он поедет смотреть новый дом на Изумрудном, как и мечтал, а потом прикупит себе какую-нибудь смазливую девку-сервуса, чтоб за его хозяйством ухаживала. Шед хохотнул, восхищаясь собственным остроумием. А что, другим же можно!

Повозившись недолго с ключами, он наконец отпёр дверь и едва не наступил на конверт, сиротливо валяющийся у порога. Продолжая посвистывать, Шед развалился в мягком кресле и осмотрел письмо. Конверт не подписан, почерк незнакомый. Видать, кто-то решил поздравить нового начальника. Или анонимная угроза от какого-нибудь захлёбывающегося желчью засранца.

«Уважаемый господин Шед!

Я знаю, как для вас важно найти ублюдка, уничтожившего сотни ни в чём неповинных людей, разрушившего семьи и судьбы тысячи несчастных, включая и мою. И я, как человек не без греха, каюсь, но надеюсь хоть что-то исправить прежде, чем предстану перед Великим Тейлуром и отвечу за каждое своё злодеяние. К сожалению, у меня нет возможности назвать номер выродка, здесь я могу только догадываться, но вам, полагаю, нужны конкретные факты. Потому просто оставлю адрес того, кто станет первым звеном к поимке этой мрази…»

Шед издал протяжный свист. Вот это действительно приятная неожиданность!

«…Всё, о чём я прошу взамен — сохранить это послание втайне, а так же не дать выродку подохнуть лёгкой смертью. И да помогут вам Боги!»

Трижды перечитав адрес, Шед осторожно сложил письмо и в радости жахнул кулаком по столу. Да он поймал саму удачу за хвост!

* * *

Не прекращая мысленно ругать себя на чём свет стоит, Кэтт второй час переминалась с ноги на ногу, ходила туда-сюда, провожая взглядом каждую проезжающую мимо карету, от скуки разглядывала роскошные дома или просто застывала каменным изваянием. И что она здесь делает?! Нет, чтобы с мальчиками побыть, она тратит свой выходной на ожидание неизвестно чего, торчит столбом на обочине как несмышлёная девчонка. И ладно, если бы ждала какого-нибудь достойного человека… Нет же, выродка выслеживает. Стыд-то какой!

А может, ну его? Он-то, поди, в мыслях и сам её тогда облапывал, как те мерзавцы, а она надумала себе благородные побуждения. Пирог, дура, испекла на последние деньги. В очередной раз Кэтт развернулась, твёрдо решив отправиться домой, но через несколько шагов остановилась: неужели зря потратила почти два часа? Вдруг он вот-вот объявится? Сервус же сказал, что хозяин вернётся к вечеру.

На небе разлилось жидкое золото, алое солнце стеснительно выглядывало из-за густых ветвей, а редкие облака застыли пурпурными перьями. Любуясь закатом, Кэтт не сразу заметила остановившуюся у кованых ворот карету. Только когда кучер что-то прикрикнул, она оглянулась и, затаив дыхание, принялась наблюдать. Из экипажа с двух сторон выбрались осквернённые. Один распахнул дверцу, другой, осмотрев улицу, задержался взглядом на Кэтт и застыл у ворот. Когда высокий и статный господин с аккуратной бородкой и чёрными, как смоль, волосами, скрылся во дворе, осквернённый снова пристально посмотрел на Кэтт и, коротко кивнув, последовал за своим собратом. Неужели это он? Кэтт не видела его номера, но раз кивнул, значит, всё-таки узнал. Или показалось?

Решив подождать пару минут — вдруг осквернённый объявится, — она суетливо поправила волосы, разгладила тщательно отутюженный жакет, подхваченный плетёным ремешком, и заглянула в сумку, проверяя, не примялся ли пирог. Печь Кэтт научила мама, а она знала толк в стряпне. Чего только стоили её пирожки! Звенящие при касании и такие ароматные… А тесто! Оно так и таяло во рту.

Спустя несколько минут скрипнула дверца ворот. Сервус воровато осмотрелся по сторонам и подбежал к Кэтт:

— Прошу, госпожа, обойдите дом с другой стороны, — с этими словами невольник бросился обратно, оставив её недоуменно хлопать глазами.

Обойти дом? Но зачем? Кэтт нерешительно нырнула в узкий проход между оградами, дивясь размерам особняка господина Эдмонда. Он занимал почти всю улицу, конкурируя с соседскими за главенство. Впрочем, у соседских домов не было ни шанса. За углом забор заканчивался, примыкая к длинному зданию с черепичной крышей. Чуть поодаль стояла знакомая карета, уже без лошадей, а откуда-то неподалёку доносилось приглушённое ржание. Никого не обнаружив, Кэтт разочарованно выдохнула и собралась возвращаться восвояси, как вдруг за спиной раздался тот самый бархатный голос.

— Вы пришли! — это был не вопрос — удивлённое восклицание.

Она обернулась. Из окна с толстыми прутьями решётки на неё смотрел осквернённый. Маска прятала его лицо, голову покрывал капюшон, но номер в этот раз Кэтт отчётливо различила.

«LSС1701», — про себя прочла она и, встретившись взглядом с ординарием, смущённо улыбнулась.

— Я пришла поблагодарить тебя.

— Рад, что вы в порядке, — серые глаза чуть сузились. Кажется, он улыбнулся в ответ.

— Да, я тоже… Но как ты узнал? От кабака я отошла довольно далеко.

— Догадался, — ординарий хмыкнул. — И часто вы так гуляете по ночам?

Только сейчас Кэтт сообразила, что впервые в жизни разговаривает с невольником. Она всегда боялась осквернённых и обходила их десятой дорогой, мысленно осуждая тех, кто держал этих существ в своём доме. Как можно спокойно спать, зная, что под одной с тобой крышей живёт чудовище, способное убить, не моргнув и глазом?

Но что же тогда сейчас изменилось? Почему нет страха? Хотя той ночью Кэтт бежала от осквернённого без оглядки, и лишь спустя неделю, наконец уступив назойливой совести, решилась отыскать своего спасителя. Впрочем, это не составило большого труда. Зайдя в тот самый кабак, Кэтт спросила, как можно найти господина Эдмонда, и отзывчивый бармен за серебряник черкнул адрес на клочке бумаги.

— Гуляю не часто, а вот с работы приходится возвращаться каждый день, — Кэтт замялась, вспомнив, как грубо оттолкнула его. — Извини, я тогда сильно испугалась, подумала, вдруг и ты…

— Вдруг я — что? — нахмурился ординарий, но спустя секунду его брови взлетели вверх. — Что вы, госпожа! Я бы никогда!

— Я не хотела тебя обидеть, — принялась оправдываться она. — Просто раньше я не имела дел с… с такими, как ты.

— Не бойтесь называть вещи своими именами, — ординарий обхватил руками железные прутья. — Я выродок. Разве можно обидеть правдой?

Кэтт грустно ухмыльнулась:

— Мой муж всегда говорил, что выродки как раз мы, свободные, потому что поступаем с вами по-свински. Он всегда относился к осквернённым с особой теплотой.

— У вас хороший муж. Только ему не следовало бы отпускать свою женщину по ночам.

— И никогда бы не отпустил, будь он жив.