– Я одиночка. Не могу сосуществовать с кем-то. 

– Значит, дело не в том, что ты не веришь в мою верность?

– И в этом тоже, - вздохнула я, стараясь проявить активность в нашем разговоре, но получалось с трудом. Наконец, взглянула на него. – Я слишком ревнивая. Я буду ненавидеть каждую, кто был когда-либо с тобой. Один раз, один день или один год. До меня, или во время... Буду ревновать, будто они всё ещё рядом с тобой, и выматывать тебя своими психами. Ты хочешь попасть в свой личный ад на земле?

– Какая ты коварная женщина, снежинка, - Глеб вдруг улыбнулся, и мне показалось, что совсем чуть-чуть и вполне можно помириться. Можно сделать это здесь и сейчас... Но не тогда, когда есть проблемы с головой. – Неужели тебе легче вот так страдать, чем попытаться изменить свою жизнь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Это моё болото, в котором ты велел мне остаться. Ты ведь просил быть покладистой?

– То есть, ты по-прежнему ни о чём не жалеешь?

– Я поступила правильно.

– И даже... - запнулся Глеб, подбирая слова, чтобы достучаться до меня. – Даже, если я женюсь на другой ты не расстроишься? Или всё-таки станешь строить мне козни?

– Не стану, - тихо ответила я, стараясь казаться собранной и хладнокровной. – Можешь спокойно жениться хоть сейчас. Ты уже не в том возрасте, чтобы откладывать семью на потом.

– Ты останешься безразличной?

– Абсолютно.

– Ловлю тебя на слове, - бросил Хлыстов, вероятно, окончательно во мне разочаровавшись. – Можешь идти.

Спустя некоторое время, Глеб снова улетел в Мюнхен, и вместо него неврологию вёл другой преподаватель. Хлыстов полностью исчез из моей жизни. Он и так уже давно мне не писал, но теперь почему-то казалось, что это действительно навсегда. Спустя неделю, я поняла почему... Поняла, когда он прислал мне своё свадебное фото...

Я с трудом победила четвёртый курс, окончательно распрощавшись с деньгами, оставшимися от машины, и уехала на каникулы к тётке. Впервые, мне действительно захотелось этого. Она умела создавать траурное настроение, а я как раз и без неё уже была в подходящем состоянии. Я не помню, чем занималась летом. Но точно знаю, что почти не разговаривала, молча помогая тётке по хозяйству. Казалось, что мало кто из моего окружения заметил во мне что-то не то. Никто ни о чём не спрашивал. Вероятно, я правда почти сошла с ума, окунув себя в какие-то надуманные страдания, и натворив кучу лишних ошибок. Всё, что мне было нужно, это отпустить страхи и просто поверить в то, что Хлыстов не врал мне... Но теперь уже поздно. Тем более, что раз он так быстро женился, значит у него действительно был кто-то в Мюнхене. 

Когда каникулы подошли к концу, я снова отправилась на учёбу. Тощая, уставшая, равнодушная... Я как-будто стала собственной тенью. Я сама во всём виновата. Я оказалась слишком слабой, не справившись с потерей родителей, не сумев простить предательство пианиста, не сумев удержать мужчину, который был готов мне помочь... Это я загнала себя в эту яму. И всё совершенно заслуженно.

На парах Хлыстов казался радостным и совсем не таким, как был раньше. Он не смотрел на меня, но если приходилось, то это уже был не тот взгляд, а обручальное кольцо на его безымянном пальце, окончательно разрывало моё сердце в клочья. Глеб был счастлив. Его глаза горели, и на меня не обращали никакого внимания. Мне стало настолько больно, что я начала маяться, не смотря на свои убеждения, что должна оставить его в покое. Я пыталась нарваться на разговор с Хлыстовым, подолгу засматриваясь на него, но он никогда не бывал один. Это уже не игра. Это действительность. Он разлюбил меня... Злость и ревность выворачивали меня наизнанку, даже немного расшевелили после затянувшейся апатии, и подтолкнули к решительным действиям. Я не верила, что у Глеба действительно появилась семья. Всё настолько серьёзно, что он пустил к себе домой какую-то постороннюю бабу? Господи... Да может она ему более родная, чем я... И всё же, я решила проверить, живут ли они вместе.

– Открой! - я стучалась в дверь квартиры моего теперь уже бывшего любовника. Хлыстов открыл и стал в проёме, не позволив мне войти.

– Катя, проваливай. Мои двери теперь закрыты для тебя, - он раздражённо посмотрел на меня, будто совсем был равнодушен. Но почему?.. Я не понимала, как ему удалось так быстро разлюбить. Лжец... Он просто никогда меня и не любил. Никогда...

– И поэтому ты отчитался передо мной, не поленившись прислать фото? С женой не познакомишь? - казалось, что я скрипела зубами от злости.

– Она не любит новые знакомства. Тем более с психически неуравновешенными девицами, - Хлыстов бросил в меня своё очередное словесное дерьмо, и я не выдержала.

Со всей дури толкнула его, из-за чего, мне удалось проскользнуть в квартиру, и наконец, всё понять об этом трусливом стареющем типе. Он по-прежнему жил один. Никаких фото, разбросанных женских вещей, никаких следов пребывания кого-то ещё... Всё было, как раньше. Я самодовольно улыбнулась, всё ещё примеряя на себя роль ведущей в этой игре. Роль победительницы.

– Ты просто шут. Ты думал это заведёт меня и я брошусь тебе на шею? - упрекнула я Хлыстова, но он только утомлённо вздохнул. Никаких эмоций. Как же я его достала, чёрт возьми...

– Я устал от тебя, - Глеб сказал спокойно, но эти слова будто ударили меня, отчего стало больно. Физически. – Это не отношения, не партнёрство, и даже не просто интрижка. Какое-то изматывающее дерьмо. Я устал тебя любить. Да, без тебя остаться страшно, потому что хрен разлюбишь, но с тобой ещё хуже. Дурдом какой-то. 

– И поэтому ты соврал мне? Неужели испугался? - я всё ещё играла в циничную суку, хотя можно было просто извиниться. Неужели мне так сложно было извиниться? Просто остановиться и попросить начать всё заново. Попросить забыть, как я с ним обошлась, и признаться в том, что люблю его и никогда не изменяла.

– Я не хочу оправдываться и разбираться, но да... Это был блеф и я не женился. 

– И кто же эта баба с фотографии?

– Никто. Невеста моего приятеля, с разрешения которого мы устроили эту фотосессию. Это неважно... С тобой всё кончено, Кать, - контрольный выстрел и пустота. Теперь точно всё потеряно. – Я выхожу из игры. Так что... До встречи на лекции, Аникеева. Надеюсь, однажды ты придёшь в себя.