– Рассказывали.

– Так вот, тогда же отец объяснил мне, что такое характер бойца. Хорошая бойцовская собака дерется молча. Она не должна ни рычать, ни лаять. При первом оскаливании зубов, при первом лае или рычании или когда собака заскулит, ее снимают с боя, и она считается побежденной. А мы привыкли лающую, оскалившуюся, рычащую собаку считать агрессивной. Точно так же и люди. Их агрессия – это признак трусости. Агрессия – всегда признак трусости и попытка защитить себя от несуществующих, может быть, угроз. Там, в Москве, ко всем этим приезжим парням относятся враждебно. На них смотрят, как на врагов. И они защищаются агрессивно.

– Может быть. Я слышал о подобном, – согласился Раскатов.

– Теперь другой вопрос. Который я уже слегка задел. Почему едут именно туда? Потому что там обстановка такая. Она их притягивает. Подобное притягивается подобным . Криминал тянется к криминалу, любители легкой наживы стекаются туда, где живут и работают подобные, которых криминал и пытается грабить. Это процесс необратимый, и бороться с ним невозможно. И в других регионах то же самое. Какое общество, такие и приезжие. И финансовыми подачками, которые нынешние правители бросают Кавказу, проблему не решить. Надо в самой России все кардинальным образом менять. И, конечно, не допускать до власти либералов. С ними все будет только хуже. С ними все в ельцинские времена вернется. И менять нужно в первую очередь отношение людей к своей стране. Например, в США есть даже строка в законе, что любое сомнительное место в истории должно трактоваться так, чтобы поднимать патриотизм американцев. А в России все наоборот. Сами же себя люди обгаживают и такими хотят быть. А на территории России была государственность уже тогда, когда еврообезьяны еще живот почесывали и думали о том, как с дерева спуститься. А сейчас говорят, что славяне Рюрика из скандинавов пригласили, потому что сами собой управлять не могли. Как могли люди из страны, где нет государства, создать Русское государство? Россия еще при Иване Грозном намного опережала всю Европу в промышленном производстве. При Иване Грозном в России был введен суд присяжных, введено бесплатное начальное образование в церковно-приходских школах, введено местное выборное самоуправление вместо воевод, введен медицинский карантин на границах, впервые появилась регулярная армия, состоящая из стрельцов, и у них же впервые в мире введена военная форма. Царским судебником был запрещен рабский труд, введена государственная монополия на торговлю пушниной, а рост благосостояния народа за время правления Ивана Грозного вырос на несколько тысяч процентов. А вам, русским, представляют Ивана Грозного тираном и уничтожителем русского народа. И вы поверить готовы. Но за время его царствования не было ни одного казненного без суда и следствия. При этом общее число казненных не превысило четырех тысяч человек. А в дикой Европе примерно в то же время мы что видим? Мы видим Варфоломеевскую ночь. Когда людей вырезали по причине слегка иного вероисповедания. Россия пришла к демократии еще во времена Новгородской республики. И отбросила этот путь как идущий в никуда. А сейчас европейские и американские политики хотят учить Россию демократии, и Россия готова уши развешивать перед словоблудием своих врагов. И все дальше и дальше в пропасть проваливается. Но если погибнет Россия, погибнет и Дагестан. Это понимать надо. И потому я требую перемен. Я слишком громко их требовал, за что меня из университета выгнали. А потом и травить стали. Всеми возможными способами. Но я что-то слишком разговорился.

– Ничего. Я выслушал и даже согласиться со многим готов. Кроме того, естественно, что следовало брать в руки оружие.

– А если другого выхода не было?

– Выход всегда можно найти.

– Мы идем?

– Идем.

На этом разговор закончился. Как показалось старшему лейтенанту Раскатову, эмир Улугбеков не слишком хотел продолжать его, но даже после нескольких высказанных собственных мыслей задумался о чем-то. Видимо, о своей судьбе и о том, что, наверное, еще какие-то возможности жить иначе у него были. Но на спокойное возражение старшего лейтенанта о том, что выход можно найти всегда, эмир, кажется, даже слегка обиделся.

Они вернулись на узкую, но хорошо утоптанную тропу, предварительно просмотрев ее в обе стороны – не видно ли кого.

– А вы, кажется, хотели меня куда-то послать? Или я неправильно понял ваши слова?

Улугбеков точно обиделся, потому что старательно пожелал перевести разговор на другую тему. Причем на тему, предельно приближенную к настоящей действительности, следовательно, старший лейтенант уйти от ответа не мог. Да и тема эта не могла не заинтересовать Хамида Абдулджабаровича, поскольку касалась его непосредственно.

– Если все будет удачно на четвертой точке, вам придется поработать корректировщиком. Я буду стрелять из миномета, вы будете звонить мне и корректировать мои выстрелы.

– Я этого не умею.

– Нет ничего проще. Столько-то метров перелет, столько-то метров недолет. Левее на столько-то метров, правее на столько-то метров.

– Думаю, получится. В меня не попадете?

– Не подставляйтесь. Чтобы не подставиться, лучше перейдите на соседний склон и наблюдайте оттуда. В любом случае издали даже виднее и есть гарантия, что слуха не лишитесь. В момент взрыва лучше всего открывать рот. Когда взрывная волна по ушам бьет, с закрытым ртом в голове образуется закрытое пространство, и удар до мозга добирается. Могут барабанные перепонки лопнуть. С открытым ртом легче. Ударная волна через рот выходит. Это не шутки, и можете не улыбаться. Это действенные рекомендации.

– Договорились. – Эмир все же улыбнулся.

– Я сам, когда буду стрелять, тоже буду рот открывать, хотя уши обязательно закрою ладонями. Все. Сворачиваем. Обходим скалу, – скомандовал старший лейтенант, уже входя в боевой настрой и готовый действовать исходя из обстановки. Команды его стали короткими и конкретными. Не рекомендательными. – Оружие на изготовку.

Он поднял приклад автомата к плечу и первым свернул с тропы, эмир Улугбеков вздохнул, как обреченный на казнь, и последовал за старшим лейтенантом. Отдых не принес эмиру Хамиду значительного облегчения. Силы за такое короткое время восстановиться не успели. После подобных значительных нагрузок нетренированному человеку следует или сразу же продолжать нагружаться, или отдыхать, по крайней мере, неделю. На одной физической силе, сколько ни будь у человека здоровья от природы, не вытянуть. Только дыхание слегка было успокоилось. Но при новом подъеме на склон хрипы вернулись сразу же, после первого десятка метров. Наверное, и бока, отведавшие тяжелые удары, болели. Но эмир не жаловался. Он умел со своими ощущениями бороться, может быть, не хуже, чем старший лейтенант, потому что ему в этих действиях, человеку, не имеющему специальной и систематической подготовки, было, конечно, гораздо труднее, нежели Раскатову. И сил осталось меньше, чем у спецназовца…

* * *

Как и предполагал Константин Валентинович, скала с четвертой и последней минометной точкой была больше похожа на первые две скалы и не вызывала таких непреодолимых для не подготовленных технически бойцов трудностей, как третья точка. Единственная трудность состояла в том, что склон в месте, где скала соединялась с ним перешейком, был каменистым и почти голым. И проплешина эта была значительной по размеру и вытянутой по горизонтали, а пни, оставшиеся после вырубки нескольких елей, говорили об искусственном происхождении проплешины. И со стороны подобраться так, чтобы пройти незаметно на дистанцию ближнего боя, было проблематично. Раскатов почти минуту соображал, лежа среди молодых елей перед этой каменистой проплешиной склона. Потом в бинокль рассмотрел минометчиков. Даже бинокль показывал принадлежность этих людей к банде Парфюмера. Внешний вид и обилие татуировок бинокль рассмотреть позволял. Однако прицел автомата способностями сильного бинокля не обладал. Конечно, можно было бы завязать бой и уничтожить минометчиков в перестрелке. А расстояние не давало уверенности, что оба бандита будут уничтожены первыми же выстрелами. Но Раскатов ставил себе задачу не просто уничтожить минометчиков, а захватить минометы и мины. А это значило, что бандитам нельзя позволять прятаться за ящиками с минами. Случайный неудачный выстрел, и тогда все со скалы – и минометчики, и минометы, и мины – разлетится в разные стороны с ревом и грохотом. Того же результата может возжелать и кто-то из минометчиков, предпочитая взорваться и навредить противнику, чем просто получить пулю. Впрочем, это желание может появиться у бандитов только в том случае, если они поймут, что старшему лейтенанту нужны именно миномет и мины. А сам Раскатов объяснять это противнику не собирался.