— Почему? Да потому что вы пригласили меня пообедать.

— Правильно. — Валентин чокнулся своим бокалом с ее бокалом и отхлебнул глоток. — Черт возьми! Это питье похоже на подкрашенную воду.

— Никто не заставлял вас заказывать мадеру. Попросите принести виски. Разве не это ваш излюбленный напиток?

— Оно вызывает максимальное опьянение за минимальное время, — посетовал он. — Но сегодня я хотел бы оставаться трезвым. Во всяком случае, относительно.

Трезвым? Ради нее? «Перестань, Элинор, — сказала она себе. — Вероятнее всего, сейчас еще слишком рано напиваться даже для маркиза Деверилла». Он согласился помочь ей уладить скандал с Кобб-Хардингом, но это еще не означает, что она должна вдруг увидеть в нем какого-то героя. Лучше придерживаться в разговоре с ним безопасных тем. Особенно, после того как она, дуреха такая, наивно попросила его о поцелуе, а он ей отказал.

— Есть ли какие-нибудь новости относительно Кобб-Хардинга? — спросила она, сделав довольно большой глоток из своего бокала.

— Я об этом уже позаботился. Вернее, позабочусь, как только вернусь домой.

— Можно спросить, как вам удалось заставить его отказаться от шантажа?

Губы его снова дрогнули в очаровательной улыбке.

— Ни один джентльмен никогда этого не скажет.

— Да, но…

— Понимаю, вы собираетесь напомнить, что я не джентльмен. Ладно, отвечу: я сам его шантажирую.

Она на мгновение остолбенела.

— Каким же образом? — Боже милосердный, что мог Деверилл сделать с Кобб-Хардйнгом? Трудно было догадаться, какой из многочисленных возможностей, имеющихся в его арсенале, воспользовался маркиз.

— К сожалению, пришлось прибегнуть к самому скучному из методов — деньгам.

— Деньгам?

Валентин, в глазах которого танцевали озорные искорки, отхлебнул еще глоток мадеры.

— Я вижу, вы удивлены. Объяснить?

— Будьте так любезны.

— Кобб-Хардинг игрок. Причем не очень умелый. Я просто скупил его долговые расписки. Как только вернусь в Корбетт-Хаус, отправлю ему письмо, где сообщу об этом факте и потребую, чтобы он либо расплатился, либо покинул страну, причем в обоих случаях держал свой мерзкий рот на замке и раз и навсегда отказался от подлых попыток лишить добродетели одну девушку.

— Подлых? — повторила она, чувствуя еле сдерживаемую ярость в его голосе. — Вы заметно смягчили свой лексикон.

— Исключительно ради вас. В письме я намерен использовать несколько другие выражения.

— Что, если он просто расплатится с вами по долговым распискам?

Валентин невесело рассмеялся.

— Он не сможет. Только разве если найдет… Элинор довольно долго молчала.

— Вы хотели сказать, что он сможет заплатить долги только в том случае, если найдет другую богатую наследницу, чтобы жениться по расчету, не так ли? Что ж, меня не обижают его мотивы. В какой-то степени я ожидаю этого от каждого мужчины, который подходит ко мне. Я ведь понимаю, что ими движет отнюдь не любовь. — Она нахмурила лоб.

— В таком случае извините за то, что не сразу раскрыл карты. Но, по-моему, вы ошибаетесь.

— Вы должны быть всегда откровенны со мной, Валентин. Скажите, однако, в чем я не права?

— В том, что каждый джентльмен подходит к вам только из-за вашего богатства. — Он улыбнулся. — Не забудьте, что вы очень привлекательная молодая леди, Элинор. Есть и мужчины, которые мечтают обладать не вашими деньгами, а вами лично.

Она почувствовала, как вспыхнули щеки.

— Я просила вас быть откровенным, не так ли?

— Именно так. Но я перестану, если это вас смущает.

— Вовсе нет. — Ей нравилось, что он выкладывает ей правду, вместо того чтобы рисовать, как ребенку, розовые картинки. Но какая-то глупая часть ее существа, которую он вопреки всяким соображениям разума привлекал, требовала чего-то большего. — Вы всегда разговариваете столь откровенно со своими друзьями женского пола?

Он нахмурил лоб.

— У меня нет никаких друзей женского пола.

— Наверняка у вас было много женщин.

— Да, но я с ними не вел бесед о смысле жизни. Ну и ну! Она снова смутилась, к тому же оба сильно отклонились от темы разговора.

— Понятно, — сказала она, — но я хотела спросить вас еще кое о чем.

К ее удивлению, он улыбнулся еще шире, а огоньки в его глазах разгорелись так, что ей стало трудно дышать.

— О чем же?

«Надо сосредоточиться. Он слишком действует на мое воображение. И мог бы при желании соблазнить меня в мгновение ока. А я не стала бы особенно сопротивляться».

— Хотела узнать, не похитит ли Стивен какую-нибудь другую небедную девушку, чтобы заставить выйти за него замуж и подобным образом погасить свой долг вам? Вы не предусмотрели такой вариант?

Валентин вздохнул.

— Я подозревал, что у вас может возникнуть подобное опасение. Ладно. Я добавлю особое условие о том, что ему дается один месяц на урегулирование дел, и что, если за это время он попытается жениться, я позабочусь о том, чтобы тот, под чьей опекой находится девушка, узнал о сумме его задолженности, а также о склонности к низким поступкам.

— Это звучит не очень… честно, — пробормотала она, понимая, что возражает, по сути, против того, что все решения за девушку будет принимать какой-то мужчина, а не она сама.

— Шантаж никогда не бывает честным делом, дорогая моя.

— Но в какую сумму это вам обошлось? — поинтересовалась она. Ей хотелось бы узнать также, чего Валентин ожидает взамен, но если она задаст напрямик этот вопрос, он, конечно, ответит. А вот что он ответит?

— Не больше, чем могу израсходовать. По правде, говоря, я с готовностью заплатил бы гораздо больше, чтобы спустить шкуру с Кобб-Хардинга.

Два официанта под предводительством главного принесли фазана. Процессия выглядела очень торжественно. Когда они встали вокруг стола, чтобы полюбоваться, как их клиенты смакуют первые лакомые кусочки, Валентин сделал им знак удалиться, рассмешив Элинор.

— Вы повергли их в уныние. Могли бы, по крайней мере, дать им понять, что мы одобряем их усилия.

— Я дам им это понять, когда буду оплачивать счет, — если фазан окажется, действительно хорош.

Он откусил кусочек, разжевал его и проглотил с таким серьезным выражением лица, что она снова рассмеялась. Она знала, что Валентин остроумен, но не подозревала, что может быть таким забавным.

— Ну и как?

— Бедная птица отдала свою жизнь ради доброго дела, — заявил он, жестом приглашая ее приступить к трапезе. — Я вознагражу их за отлично исполненную сцену возле стола и хороший винный соус.