Лишь через несколько мгновений он понял, что до сих пор жив. Больше того, он сидел верхом на каймаре, позади его кошмарных глаз, и этот ненормальный каймар со скоростью торпедного катера летел прямо к песчаной косе. Прежде чем Мартисон окончательно пришел в себя, прежде чем он сумел по достоинству оценить возникшую ситуацию, тупая зубастая морда уткнулась в песок. Легким, осторожным движением одного-единственного щупальца его высадили на берег. Голова каймара отодвинулась. В последний раз сверкнули умные, слегка насмешливые глаза чудовища, и водная поверхность сомкнулась над ним.

Первым среди подбежавших к Мартисону людей был лейтенант Прентис Стоун. Тот самый космодесантник, с которым они вместе сражались с ракшасом. Мартисону стоило немалого труда добиться от совета его перевода, и теперь он руководил институтской береговой охраной.

Они испытывали друг к другу взаимную симпатию. Этот молодой военный был, пожалуй, единственным человеком в многочисленном штате институтских служащих, кому Мартисон безоговорочно доверял и с кем позволял себе вести доверительные, неофициальные беседы.

Вот и сейчас, когда первые восторги по поводу его чудесного спасения остались позади, когда он облачился в сухую одежду и присел у электротерма, потягивая из чашки горячий хмельник, Прентис остался с ним.

Едва последний из медиков покинул комнату, как Мартисон сразу же отставил чашку, сбросил с себя напускной расслабленно-умиротворенный вид и спросил Прентиса без обиняков:

– Ну и что вы об этом думаете на самом деле?

– Думаю, что вам чертовски повезло.

– Я не о том. Мне кажется, у бессмысленного на первый взгляд нападения на хорошо защищенный мыс была одна очень важная цель: сорвать завтрашний запуск тм-генератора.

– Если вы правы – они должны быть прекрасно осведомлены о наших делах.

– Вот именно.

Лейтенант плеснул в свою чашку еще немного хмельника и, небрежно развалясь в кресле, задумался. Оставаясь наедине друг с другом, они давно уже чувствовали себя совершенно непринужденно и забывали о субординации. Раньше в этом кресле часто сиживал Флоранс, но после возвращения из камеры УВИВБа в характере этого человека произошли значительные изменения. Он стал подозрителен, мрачен и в конце концов начал избегать старых друзей, несмотря на все их усилия противодействовать этому.

– Ваши прогулки по косе… Вы не заметили, что почти каждый день совершали их в одно и то же время? – спросил Стоун, задумчиво рассматривая Мартисона через свою полупрозрачную чашку.

– Вся моя жизнь здесь подчинена строгому расписанию.

– Этим могли воспользоваться. Похоже, психологические тесты действуют далеко не во всех случаях.

– Я давно это подозреваю. Можно к ним подготовиться, если заранее знаком с содержанием. Мне кажется, произошло что-то подобное. Я ни на минуту не сомневаюсь, что здесь у нас находится не один шпион захвата. Слишком уж интересен для них этот объект.

– Почему же не принимаются меры по их обнаружению?

– Это хлопотно и к тому же бесполезно. Вместо одного обнаруженного шпиона сразу же появятся два новых.

– Вы хотите отменить завтрашние испытания?

– Наоборот. Именно этого они от нас ждут. Мне не хочется оставлять им время для повторных нападений. И есть одно обнадеживающее обстоятельство. История с каймаром.

– Вы по-прежнему утверждаете, что это был каймар?

– Я ведь не похож на сумасшедшего, Стоун. Скажем так – это был не совсем обычный каймар… Мне кажется, кто-то чрезвычайно заинтересован в том, чтобы я как можно скорее попал в Кармин.

– Кармин?

– Так называют свою страну существа, обитающие за временным барьером.

– И этот «кто-то» могуществен настолько, что способен управлять каймарами?

– Возможно, это не самый сильный фокус из его арсенала… Во всяком случае, меня эта история обнадежила. Может быть, мы найдем могущественных друзей там, где этого совершенно не ждали.

Зал генератора с момента начала отсчета мало чем отличался от диспетчерской космического порта во время старта корабля, разве что более детальной и менее торопливой проработкой отдельных стадий запуска.

В особом, специально охраняемом бункере за компьютерными терминалами сидели три человека. Часы перед каждым из них отсчитывали последние секунды. Наконец отсчет закончился, прозвучал специальный, запрограммированный на включение их гипнопрограммы сигнал. Все трое одновременно наклонились вперед, и клавиатуры под их руками затрещали пулеметными очередями. Начался ввод тройного электронного ключа, содержащего в себе структуру основного процессора тм-генератора. Ни один человек в нормальном состоянии не смог бы запомнить тот огромный объем информации, который переходил теперь от каждого из них на компьютерный пульт и исчезал в недрах машины, чтобы превратиться затем в команды предстоящего запуска.

Никто не знал электронный ключ весь целиком – даже сам автор. Никто из людей не сумел бы проверить правильность вводимой нескончаемым потоком информации. Что-то было неверно в этом действии, создатели которого, похоже, перемудрили самих себя.

Как бы то ни было, контрольные системы автоматов и расчетных машин не заметили ни одного сбоя, ни одной неточности, ни одной неверной константы. А между тем треть передаваемой математической структуры не соответствовала изначальной… Усилились вспомогательные коэффициенты, изменились локальные, закрытые от анализа внутренних цепей второстепенные программы… И в результате всего этого…

Повторное испытание тм-генератора закончилось неудачей. Собственно, это был полный провал. Мартисон понял это по застывшим лицам людей, покидающих зал. Слишком велика была цена поражения, ибо она означала для них лишь одно – гибель последней надежды, падение последнего бастиона человеческой расы, еще стоявшего на пути захвата…

Тм-генератор возвышался посреди зала, в переплетении энергетических и информационных линий. Техники, обслуживающие эксперимент, по просьбе Мартисона покинули зал. Он дождался, пока за последним человеком захлопнется дверь… И лишь тогда повернулся к Стоуну Прентису.

– Сейчас это начнется. Вы должны будете мне помочь.

– Вы уверены? Ведь все энергетические линии отключены…

– Об этом не беспокойтесь. Энергия вернется. Эффект маятника – я открыл его во время предыдущего запуска.

Что-то тихо загудело в машине, чуть заметно качнулись стрелки приборов. Прыгнул к красной черте столбик одного из индикаторов…

Наконец они услышали ровный нарастающий гул. Генератор, площадка, на которой стоял Мартисон, да, кажется, и весь зал мелко вибрировали. Шкалы накопителей быстро наливались малиновым светом, сигнализируя о поступлении на их приемники сотен гигаватт мощности… Пришел пронзительный резкий запах озона, а над кожухами машин вспыхнули голубые огни святого Эльма.

– Что-то не так! – хрипло проговорил Мартисон. – Энергия возвращается слишком быстро, и ее в несколько раз больше, чем должно быть…