Прошло несколько месяцев, Эрланшэнь не кусал овец. Но Чень Чжэнь заметил, что пёс очень терпелив и проявляет активность, находясь вдали от отары. Чень Чжэнь слышал, как старик Билиг говорил, что за эти несколько лет в степи появилось немало чужаков, и они быстро истребили почти всех бродячих собак в степи. Они заманивают диких собак в землянки, вешают их и убивают, потом снимают с них шкуры и едят мясо. Видимо, этот пёс тоже едва не был съеден, но, возможно, в самый последний момент он убежал. Он больше не хочет быть бродячим, не желает быть дикой собакой. Дикие собаки не боятся волков, которые едят овец, но боятся людей, которые едят собак. Этот большой злющий пёс ночью, когда охраняет овец, лает особенно свирепо, готов, жертвуя жизнью, разорвать, во рту его часто видна волчья кровь. Прошла одна зима, и овец, украденных или загрызенных волками, было немного. В степи главной задачей собак является ночная охрана и охота. Днём собаки не находятся вместе с овцами, когда те пасутся, тем более весной, когда овец загоняют в каменные овчарни для окота. Это тоже могло помочь злому псу понемногу меняться к лучшему.

Остальные молодые интеллигенты тоже относились к Эрланшэню по-дружески, всегда кормили его досыта. Однако Эрланшэнь никогда не был близок с людьми и к новому хозяину, оказавшему ему благодеяние и приютившему его, тоже не выражал особой благодарности. Он не играл с Хуанхуаном и Илэ, даже когда видел хозяина, то лишь слегка махал хвостом для выражения радости. Днём, во время отдыха, он часто один бродил по степи или лежал в траве близко от юрты, смотря вдаль, погружённый в свои мысли, в прищуренных глазах его было мечтательное выражение степного жителя.

Иногда Чень Чжэнь вдруг осознавал, что этот пёс похож не на большую собаку, а на волка. Предки собак были волки, один из самых ранних народов северо-западных степей Китая — это цюаньжуны, а иероглиф цюань переводится как «собака», сами они считали, что их далёкие предки — это две белые собаки, и именно поэтому тотемом цюаньжунов является собака. Чень Чжэнь чувствовал к этому недоверие: почему же такой лихой степной народ поклоняется такому одомашненному животному, как собака? Возможно, что несколько тысяч лет назад степные собаки были необыкновенно злобными, с крайне диким нравом или даже не уступали в свирепости волкам, то есть были наполовину волками? Белые собаки, которым поклонялись древние цюаньжуны, вполне возможно, были белыми волками. Чень Чжэнь подумал; неужели этот большой злой пёс, которого он подобрал, вдруг и есть собака с волчьим характером? Или волк с наполовину собачьей природой?

Чень Чжэнь часто с интересом общался с ним, садился возле него на корточки, гладил по шерсти, чесал, но пёс почти не реагировал. Его в безразличный взгляд был неясный, мутный или, хвостом он вилял почти незаметно, только Чень Чжэнь мог это почувствовать. Он как будто бы не нуждался в человеческой ласке, не нуждался в симпатии собак, Чень Чжэнь не знал, что он вообще хочет, не знал, каким же образом можно его вернуть к нормальной собачьей жизни, такой, какой жили Хуанхуан и Илэ, — работа, еда, забота людей, охрана, жизнь без печалей. Чень Чжэнь ещё часто думал: неужели он совсем не привязан к нормальной собачьей жизни и собирается возвратиться в волчий мир? Но почему тогда он как увидит волка, то сразу бросается на него, словно это его смертельный враг? Если посмотреть со стороны, то он полностью собака, чёрная шерсть на теле отделила его от волков, у которых она серо-рыжая. Но ведь волки в Индии, России, Америке, Древнем Риме, а также монгольские степные волки когда-то вскармливали человеческих детёнышей, так неужели они не могли выкормить щенков собак? Но если он примкнёт к волчьей стае, то лошади, коровы и овцы будут терпеть ещё большие бедствия. Что касается этого пса, то возможно, что самое мучительное заключается в том, что ни одна из его сторон — ни волчья, ни собачья — не принимают его, или же он сам не хочет идти ни тем, ни к другим. Чень Чжэнь иногда думал, что он собака с характером волка хотя и лютая, но всё же по природе своей — собака. Или, возможно, очень редкостный волк с характером собаки или наполовину собака, наполовину волк. Чень Чжэнь так и не смог распознать его, но он чувствовал, что надо хорошо обращаться с ним, потихоньку «гранить и полировать» его. Чень Чжэнь надеялся, что сможет стать хорошим другом для пса. Он решил впоследствии не называть его Эрланшэнь, а звать Эрлань, что созвучно с «эрлан», т.е. «два волка».

Чень Чжэнь, пока ждал Ян Кэ и Гао Цзяньчжуна, встал с кровати, вышел из юрты и продолжил кормить собак, позабавлял щенков, потом погладил не отвечавшего на ласку Эрланя.

Четверо одногруппников уже больше года как поселились в отдельной юрте. Из них один пас лошадей, один — коров, двое — овец.

Сильный и дельный Чжан Цзиюань, вместе с Бату и Ланьмучжабу пас табун, насчитывавший около пятисот лошадей. Лошади едят много, и, чтобы они не отнимали корм у коров и овец, нужно было пасти лошадей вдалеке от них. Эти пастбища находились в глухих горах, там, где скрываются волки, вдалеке от лагеря. Жить им приходилось в маленькой юрте, где помещаются только два человека, они готовили еду на маленькой железной печке, которая топилась лошадиным помётом, условия для жизни были близкими к первобытным. Работа пастуха лошадей очень опасна, трудна и ответственна, но их место среди прочих пастухов самое почётное, и этим они очень гордятся.

Заарканить лошадь — красивое и очень трудное искусство, которое также может быть использовано для поимки волка, и, значит, является выдающимся военным искусством. С древности до сегодняшних дней пастухи лошадей из степных народов приучались ловить лошадей, используя длинный аркан. Хороший арат, бросив аркан, промахивается очень редко. Это искусство используют и в охоте на волков, лошади проворны, расстояние сокращается быстро, да ещё помогают охотничьи собаки, таким образом, можно справиться с волком. После этого разворачивают лошадь, сильно затягивают верёвкой волка, до смерти, или напускают на него собак, чтобы те его загрызли. Степные волки днём особенно боятся аркана, как увидят арата, то сразу удирают или ложатся и скрываются в траве. Чень Чжэнь часто думал, почему волки боятся охотиться днём, а охотятся ночью. Возможно, из-за этого. История охоты с арканом в монгольской степи насчитывает по крайней мере несколько тысяч лет, такого долгого периода достаточно, чтобы природа и характер монгольских степных волков изменились.

Деревянные ручки у арканов, которые повидал Чень Чжэнь в степи Элунь, были сделаны очень красиво, изысканно и тщательно, они были более длинные, более искусно вырезаны и более удобны, чем те, которые он видел на фотографиях в уездных журналах. Пастухи лошадей степи Элунь с гордостью говорили, что арканы в этой степи — самые лучшие в Монголии, самые жёсткие и прочные и что у них самые красивые ручки. Северная часть бассейна реки Мацзюйхэ, которая является очень известным местом Внутренней Монголии, — это одно из самых важных «месторождений» монгольской породы лошадей, называется Учжумуциньма. Лошадь — это самый важный партнёр и боевой товарищ в жизни монголов, и аркан, конечно, не может решить всех вопросов. Арканы, которыми пользуются араты степи Элунь, очень длинные и удивительно прямые, гладкие и удобные. Длина деревянной части достигает пяти-шести, иногда шести-семи метров, особо длинные из них в большинстве сделаны из двух берёзовых шестов, скреплённых вместе. Чем длиннее шест у аркана, тем легче поймать лошадь или волка. Прямые — значит, шест по всей длине гладко обструган. На верхнем конце этого длинного шеста ещё прикреплён маленький шест длиной полтора метра и толщиной в палец, к нему приделана сплетённая из конского волоса коса, к косе привязана верёвка, так что она не может соскочить. Верёвка здесь особенно крепкая и не растягивается, она сделана не из полосок воловьей кожи, а из кишок овец, по очень сложной технологии, из всего аркана это единственная вещь, которую нельзя сделать самостоятельно, а нужно покупать в снабженческо-сбытовом кооперативе. Когда шест готов, берут свежий овечий помёт и натирают, полируют им его, чтобы превратить из белого в коричневый, после того, как помёт высохнет, шест натирают мягкой тряпкой до блеска и цвета старой меди, длинный шест аркана становится при этом похожим на древнее металлическое непобедимое боевое оружие.