Алхимик основал на собственные средства частную академию иобъявил о приеме студентов. Хотя его ученики не стали волшебниками, равнымиБельгарату, Польгаре, Ктучику или Зедару, некоторым из них удалось осуществитьна практике принципы, случайно открытые их учителем. Это сразу же возвысило их наджалкими колдунами и ведьмами, практиковавшими на территорииуниверситета". – Сенджи поднял взгляд. – Остальное главнымобразом касается моих экспериментов в области алхимии.

– Думаю, это самое важное, – сказалБельгарат. – Давайте вернемся немного назад. Что вы чувствовали в тотмомент, когда превратили медь в золото?

– Раздражение. – Сенджи пожал плечами и закрылкнигу. – А может, и нечто большее. Я все тщательно рассчитал, но кусоксвинца, над которым я трудился, оставался без всяких изменений. Я был взбешен.Потом я собрал всю свою волю и ощутил, как у меня внутри пробуждается какая-томощная сила. «Превратись!» – крикнул я, обращаясь к куску свинца, но черезкомнату проходило несколько труб, и мое внимание слегка рассеялось.

– Вам повезло, что освобожденная Воля не затронуластены, приборы и прочее, – заметил Бель-Дин. – А вам когда-нибудьудавалось проделывать это снова?

Сенджи покачал головой.

– Я пытался, но у меня ни разу не получилось пробудитьв себе такую степень гнева.

– Вы всегда сердитесь во время подобных занятий? –спросил горбун.

– Почти всегда, – признался Сенджи. – Если яне сержусь, то не могу быть уверен в результате. Иногда это срабатывает, аиногда нет.

– Это, кажется, и есть ключ к разгадке,Бельгарат, – сказал Бельдин. – Гнев является элементом всего, с чеммы имеем дело.

– Насколько я помню, я был здорово раздражен, когдапроделал такое в первый раз, – кивнул Бельгарат.

– И я тоже, – добавил Бельдин. – Очевидно,тобой.

– Почему же ты выместил свой гнев на том ни в чем неповинном дереве?

– В последнюю секунду я вспомнил, что наш Учитель оченьтебя любит, и не захотел огорчать его, уничтожив тебя.

– Это, возможно, спасло твою жизнь. Если бы ты сказал«исчезни», то тебя бы здесь уже не было. Бельдин почесал живот.

– Теперь понятно, почему нам известно так мало случаевсамопроизвольного волшебства, – пробормотал он. – Когда кто-тосердится на что-то, его первый импульс, как правило, – уничтожить источниксвоего раздражения. Такое, должно быть, происходило множество раз, носпонтанные чародеи в этот момент, очевидно, уничтожили самих себя.

Сенджи снова побледнел.

– Думаю, я кое-чего не понимаю, – сказал он.

– Первое правило, – объяснил ему Гарион, – непозволяет нам уничтожать что бы то ни было. Если мы пытаемся это сделать, тосила волшебства оборачивается против нас и в итоге исчезаем мы сами. – Онсодрогнулся, вспомнив уничтожение Ктучика, и посмотрел на Бельдина. – Яправильно объяснил?

– В общем, да. Конечно, все это несколько сложнее, ноты описал процесс достаточно верно.

– Не случалось ли такое с кем-то из вашихстудентов? – спросил у Сенджи Бельгарат. Алхимик нахмурился.

– Возможно, да, – признался он. – Некоторыеиз них исчезли. Я думал, что они просто куда-то уехали, но, может, это было нетак.

– А сейчас вы продолжаете преподавать?

Сенджи покачал головой.

– У меня больше не хватает терпения. Только один издесяти студентов схватывает все на лету, а остальные начинают хныкать ижаловаться, что я плохо объясняю. Я вернулся к алхимии и почти никогда неприбегаю к волшебству.

– Нам говорили, что вы можете это делать, – сказалГарион. – Я имею в виду, превращать медь или свинец в золото.

– О да, – беспечно отозвался Сенджи. – Этодостаточно легко, но процесс стоит дороже, чем само золото. Теперь я как разпытаюсь упростить процесс и заменить самые дорогие химикалии. Но мне не удаетсянайти никого, кто бы финансировал мои эксперименты.

Гарион внезапно ощутил пульсацию у бедра и с недоумениемуставился на кожаный мешочек, в котором носил Шар. В его ушах слышался сердитыйзвон, непохожий на обычное жужжание Шара.

– Что за странный звук? – осведомился Сенджи.

Гарион развязал мешочек на поясе и заглянул внутрь. Шарсердито сверкал красным цветом.

– Зандрамас? – спросил Бельгарат.

Гарион покачал головой.

– Не думаю, дедушка.

– Он хочет повести тебя куда-то?

– Вроде бы да.

– Давай посмотрим куда.

Гарион взял Шар в правую руку. Камень потянул его к двери.Они вышли в коридор. Сенджи плелся рядом, на его лице было написанолюбопытство. Шар повел их вниз по лестнице к выходу.

– Кажется, он хочет, чтобы мы пошли к томузданию, – заметил Гарион, указывая в сторону башни из белого мрамора.

– Это колледж сравнительной теологии, – фыркнулСенджи. – Жалкая компания недоумков с преувеличенным мнением о своемвкладе в сокровищницу человеческих знаний.

– Пошли туда, Гарион, – велел Бельгарат.

Они пересекли лужайку. Испуганные ученые рассыпались ктокуда, словно испуганные птицы, при одном взгляде на лицо Бельгарата.

Когда они вошли на нижний этаж башни, худой мужчина в сутанеподнялся из-за стола, находившегося прямо за дверью.

– Вы не имеете отношения к этому колледжу, –возмущенно заявил он, – и не можете входить сюда!

Даже не замедляя шаг, Бельгарат переместил привратника налужайку вместе со столом.

– Все-таки от волшебства бывает толк, – заметилСенджи. – Надо будет им подзаняться. Алхимия начинает мне надоедать.

– Что находится за этой дверью? – спросил Гарион.

– Их музей, – пожал плечами Сенджи. – Старыеидолы, религиозные артефакты и тому подобное барахло.

Гарион взялся за ручку.

– Заперто.

Бельдин вышиб дверь ударом ноги.

– Почему ты это сделал? – спросил Бельгарат.

– А почему бы и нет? – отозвался горбун. – Несобираюсь тратить время на концентрацию воли ради обычной двери.

– Ты становишься лентяем.