Гарин застыл. «Да, так обычно говорит Ирина. Это ее слабость – изрекать банальности с умным видом».

Гарин стряхнул мгновенное оцепенение и подошел к дочери.

– Пойдем, принцесса! – сказал он и взял Ксюшу на руки.

Ему показалось, что расстояние между мужчиной и Ксюшей немного сократилось. Во всяком случае, когда он их оставил, между ними было минимум полметра. А сейчас бедро мужчины касалось Ксюшиной ноги.

Гарину это очень не понравилось.

Тем не менее он постарался придать голосу хотя бы оттенок дружелюбия:

– Болтаете?

– Да, – отозвался мужчина. В темноте Гарин его едва видел. – Так, понемногу обо всем… У вас замечательная девочка. Сколько ей?

– Десять исполнилось. Десятого апреля.

Гарин сам не знал, почему он медлил. Почему он стоял с Ксюшей на руках и разговаривал с этим незнакомцем, вместо того, чтобы бежать к проходу, выломанному Михаилом.

– А-а-а… – сказал мужчина. – В апреле, значит… Ну да, конечно.

– А что? – начал Гарин, но мужчина перебил его.

– Похожа на маму?

– Я тоже похож на маму. Мы все похожи на маму, – отрезал Гарин.

– Ну-у-у, в общем, да, – сказал мужчина таким тоном, точно Гарин только что по секрету поведал ему, в чем смысл жизни. – И на папу тоже.

– Конечно, – сказал Гарин.

– Эй, ну чего ты тянешь, командир? – раздался хриплый женский голос. Галочка волновалась.

– Иду.

Гарин обернулся и пошел по проходу в конец вагона – туда, где как жадная пасть зиял пролом в стекле.

Он передал Ксюшу толстяку, залез на сиденье и пролез в дыру. Вытянул руки и принял от Михаила Ксюшу.

– О чем вы говорили? – спрашивал он дочь, пробираясь по вагону.

– Ни о чем, – ответила Ксюша. – Он со мной заигрывал.

– Заигрывал?

– Ну да. Знаешь: как тебя зовут да где живешь…

– Ксюша! – сказал Гарин.

– Папа… Он не в моем вкусе, не волнуйся. У тебя будет другой зять.

Гарин замер. Внезапно все его беспочвенные подозрения показались ему такими смешными и надуманными…

«Дурак ты, Гарин! Сейчас самое главное – выбраться отсюда!»

Он усадил Ксюшу на сиденье, втайне радуясь, что незнакомец остался в том, предыдущем вагоне.

– У меня будет хороший зять! – сказал он. – Самый лучший, – и погладил дочку по голове. – Ты только не забудь предупредить.

– Само собой, – успокоила его Ксюша.

Гарин прошел еще немного вперед, высоко поднимая ноги. Он постоянно на что-то натыкался, но даже раздумывать не хотел на что.

Залез на последнее сиденье и стал ломать прочное каленое стекло. На секунду он оглянулся и увидел дрожащий голубоватый огонек.

«Все хорошо. Надо только… не сдаваться».

«Вот уж не думал, что наше знакомство состоится при таких… странных обстоятельствах».

Константинов усмехнулся.

Сегодняшний день должен был очень многое изменить в его жизни. Но он даже представить себе не мог, что изменит так много.

С тех пор как Ирина призналась ему, что Ксюша, возможно, его дочь, прошла неделя. Все это время Константинов был занят.

Так, текущая рутина: переговоры, договоры, походы в сауну с давними партнерами и посиделки в ресторанах с партнерами потенциальными – словом, всякая ерунда.

Его бизнес, как большой маховик, крутился сам собой. Но Константинов прекрасно понимал, что он быстро остановится, если его постоянно не подкручивать. Поэтому то, чем он занимался последние семь дней, правильнее было бы назвать поддержанием движения, нежели самим движением.

Но на двадцать первое сентября он возлагал большие надежды.

Во-первых, конечно, встреча с чиновником из мэрии. Теперь о встрече пришлось забыть. Ненадолго. Как только ему наложат гипс, он сразу же…

Константинов поймал себя на мысли, что торопит события.

«Возможно, я останусь здесь, под землей, и до гипса дело не дойдет». Мрачная перспектива, но, стоило признать, она была вполне реальной. Даже очень.

А во-вторых, сегодня вечером он должен был познакомиться с Ксюшей. Ирина обещала их познакомить.

Они договорились, что Константинов не станет сразу же выяснять отношения: кто есть кто?

И все же… То, что он встретил ее сейчас, быть может, за несколько минут до конца… (Это нельзя было сбрасывать со счетов! Никак нельзя!) Наверное, это был некий знак.

Константинов, пользуясь темнотой, незаметно подвигался к девочке – все ближе и ближе. Он прекрасно представлял, как это выглядит со стороны. «Матерый педофил Константинов пристает к юному созданию». Но это – со стороны. А на самом деле…

Он, будто случайно, провел рукой и ощутил тепло Ксюшиного тела. Девочка дрожала. Ее зубы выбивали дробь, но она не показывала виду – бодрилась изо всех сил.

Сначала Владимир решил, что у нее шок, и какое-то время это объяснение его устраивало. До тех пор, пока он не нашел правильное.

«Кровь! Порода! Молодец! Боится, но не показывает виду».

– Как тебя зовут? – спросил он.

Естественно, он знал ответ заранее, но ведь надо было представиться.

– Ксения, – немного церемонно произнесла девочка.

Константинов улыбнулся.

– А я – Владимир. Э-э-э… Алексеевич.

– Андреевна, – вернула ему Ксюша, и это еще больше позабавило Константинова.

– Тебе страшно? – спросил он.

– Рука болит. Все будет хорошо. Папа справится.

В полутьме он видел, что девочка повернула голову и посмотрела на него, но не смог разглядеть ее лицо.

– Да, – согласился Константинов. – Для этого он и нужен, чтобы со всем справляться. Правда?

– Он справится, – упрямо повторила Ксюша.

– Конечно. Он меня… Он мне очень помог.

Они помолчали. Первым заговорил Константинов.

– Ксюша, а сколько тебе лет?

В это время подошел Гарин, и Владимир физически ощутил напряжение, мгновенно возникшее между ними.

«Как бы дальше ни повернулись события, это напряжение будет только нарастать. Пока мы не объяснимся», – подумал он.

Правда, момент для выяснения отношений был не самым подходящим, но Константинов чувствовал, что оно должно произойти здесь и сейчас.

Кто знает, что будет дальше?

Он перекинулся с Гариным несколькими, ничего не значащими фразами. Хотя нет, они значили очень много. И, кажется, Гарин тоже это почувствовал.