Подрулили к стоянке, где встречающий техник, управляя действиями пилота флажками, поставил самолёт на отведённое место. Винты замерли, двигатели замолчали, и над аэродромом воцарилась тишина. Гамов отстегнулся от парашюта, на котором сидел, снял шлемофон и заглянул в штурманскую кабину, где Сорокин собирал свое штурманское хозяйство и складывал в портфель полетные карты:

– Саша, догоняй!

– Иду, иду, – ответил штурман и заспешил за командиром.

Когда вышли из самолёта, к Гамову подошёл сопровождавший груз Соловьёв и, протянув руку, сказал:

– Спасибо, командир. Сегодня я понял, как у вас тут летается. Наверное, Недосекин был прав, когда отказывался от этого полёта. Он так и сказал, если Гамов не полетит, то не полетит никто.

– А со мной говорил так, что отказаться было нельзя, – заметил Пётр.

– Полет действительно очень важен, был прямой звонок из Москвы, – Соловьёв обнял командира экипажа и добавил: – Ещё раз спасибо.

– Это наша работа.

В это время подъехала машина, из которой выскочили двое военных.

– Кто Соловьёв?

– Я Соловьёв.

– Где груз?

– А вы кто?

– Особый отдел, вот удостоверение.

Соловьёв внимательно прочитал удостоверение, после чего взял владельца за рукав и отвёл в сторону. Они перекинулись там двумя фразами, после чего Соловьев сказал:

– Груз в самолёте, пойдём перегружать.

Они все втроём пошли в самолёт за грузом.

– Слушай, Саш, а чего они в сторону отходили? – спросил радист, склонившись к уху штурмана.

– Ну, как чего? Паролями обменялись.

– Ничего себе, а может они разведчики? – не унимался радист.

– Нет, Вася, это не разведчики, но вообще нас это не касается, мы свою задачу выполнили.

– А скажи-ка мне друг мой, – продолжал пилот обращаясь к радисту. – У тебя как у начальника тыла нашего экипажа, есть знакомые в продслужбе марковского батальона обеспечения?

– А что нужно, командир? Даже если вчера не было – сегодня будут.

– Нравится мне такой подход. А нужно вот что, – Гамов достал бумажник, вынул из него талоны на питание по лётному пайку на трое суток. – Отоварь, пожалуйста. Если будут сложности, можно и не один к одному, а как получится.

– Есть, командир, сделаю, – с готовностью ответил Вася. Он собрался было уже идти, но Сорокин придержал его за рукав:

– Подожди, вот, возьми, – и протянул ему талоны ещё на двое суток.

– Ну вот и отлично, придём не с пустыми руками, – заметил Гамов. – Давай, Вася, сейчас, важнее твоего задания ничего нет.

Вася направился в сторону складов.

– Командир, подожди, куда мы сегодня идём, почему всё окутано какой-то тайной? – не удержался штурман.

– Да нет, Саша, никакой тайны нет. Мы сегодня пойдём в гости к доктору, который однажды вытащил меня с того света.

– Когда это ты успел? Ведь здесь ты даже простуду ни разу не хватал.

– Это давняя история, на рассказ нет времени. Вот сегодня вечером и вспомним, как всё происходило, а сейчас давай не будем терять времени, я организую передачу машины, а ты сдашь карты и жди меня на КДП[3], подпишем приёмопередаточные акты и вперёд. К тому времени и Вася подойдёт.

– Хорошо, договорились.

Бортрадист Вася Казаков нашёл своих товарищей в домике, где располагалась инженерно-техническая часть. Когда он вошёл, сопровождаемый облаком морозного пара, Гамов за что-то благодарил коменданта аэродрома, приглашая того на Аляску в гости, а Сорокин складывал только что подписанные документы о передаче самолёта в свой объёмный штурманский портфель.

Выйдя на улицу, они только сейчас обнаружили, что наступил длинный зимний вечер. Светлая полоска рассвета, ненадолго появившись на востоке и на короткое время осветлившая горизонт, потемнела и пропала. Полярная ночь вновь вступила в свои права.

У крыльца стоял маленький потрёпанный «Виллис» коменданта. Когда экипаж вышел из домика, дверца автомобиля открылась, и из машины выскочил небольшого роста красноармеец в овчинном тулупе, подпоясанном солдатским ремнём, и в валенках:

– Прошу сюда, товарищи командиры, машина готова, – повологодски окая, бодро проговорил водитель, прикладывая руку к шапке.

Когда все разместились и машина, вспоров светом фар темноту, направилась с аэродрома в сторону посёлка, Казаков подумал: «Вот, оказывается, за что благодарил командир коменданта». Но его размышления прервал Гамов.

– Ну как успехи, Вася? Почему не докладываешь?

– Успехи, товарищ командир, налицо, – гордо ответил Казаков и похлопал ладонью по вещмешку, лежавшему на коленях.

– Да, вижу, молодец! Не иначе земляка нашёл?

– Не отгадали, товарищ командир, землячку! Оказалось, что здесь, на продскладе, работает очень даже симпатичная особа.

– И тут появляется Вася, – подхватил тон разговора Сорокин.

– Точно, а вы, что, следили за мной?

– Нет, Вася, я давно с тобой летаю.

– Сань, подожди, пусть расскажет, – смеясь, попросил Гамов. – Вася, что дальше то?

– А дальше что? Как сказал уважаемый Александр Сергеевич, подхожу я. Стал в сторонке, наблюдаю, жду, когда смогу поговорить с ней с глазу на глаз. Вижу, она искоса так, стараясь, чтобы я не заметил, стала на меня поглядывать.

– Чем же ты её так заинтриговал? – спросил, улыбаясь, командир.

– Ну как? Я же стою в американском кожаном меховом реглане, в шикарных унтах, в каракулевой шапке с кокардой, курю американскую сигарету и так заинтересованно на неё смотрю. Дождался я, когда столовая отоварится и гнедая отойдет с продуктами от склада. Подхожу. Она делает вид, что меня нет, присела на табурет, достала из пачки «Беломорканал» папиросу и приготовилась прикурить. «Мадам, вы достойны большего, вот, не хотите ли попробовать «Vinston», сказал я и предложил ей сигарету. Она взяла с явным удовольствием. Я, конечно, как джентльмен дал ей прикурить.

Пришлось подарить и американскую зажигалку, и пачку сигарет. За это она меня и отблагодарила.

Вася погладил объёмный вещмешок:

– Что она положила сюда, не знаю, но тяжёлый, зараза.

– Ты хочешь сказать, что этот мешок ты выменял на зажигалку? – возмущённо спросил командир.

– Да нет, товарищ командир, не думайте обо мне так плохо. Когда я предложил ей встретиться завтра, она и зажигалку брать не хотела. Но я же не жмот, оставил и зажигалку, и сигареты, и ещё добавил два талона, которые она категорически не хотела брать, еле уговорил. Теперь вы будете меньше экономить на еде, – гордо закончил Вася, возвращая оставшиеся талоны товарищам.