Я отметила место на карте и отошла на пару шагов, в потрясении глядя на нее. Я, как Дороти из сказки, внезапно оказалась в совершенно ином мире. Мире, который был мне знаком, мире, к которому принадлежал мой отец. Впервые с того момента, как я прочитала то письмо, ко мне вернулось ощущение гармонии. Через казавшиеся мне сказочными истории ко мне возвращался человек, которого я хорошо знала. И теперь, глядя на карту, я видела его в каждом из этих мест.

Если бы только я смогла забыть это письмо и все, что с ним было связано. Мне так бы этого хотелось. Мне отчаянно хотелось поговорить с отцом. Понять его. В голове у меня все время крутился вопрос: чем было это письмо для отца? Попыткой очистить совесть и избавиться от чувства вины, или выражением сожаления, которое не давало ему покоя всю жизнь?

Мне очень хотелось верить, что оно являлось вторым, что все, что я знала о моем отце, было правдой. Его раскрывшийся секрет потряс меня так глубоко, что для восстановления веры в этого родного мне человека мне требовались доказательства. Однако их я как раз не находила. Все, что мне удавалось выяснить, подтверждало правдивость папиных историй, но не давало никаких объяснений.

Что, если я их так и не найду?

Мой взгляд упал на конверт, засунутый под карту. Я уже несколько раз проверяла указанный на нем адрес, только чтобы узнать, что дома под таким номером не существует. Правда, такой город действительно существовал.

Город Дзуси оказался на противоположном по отношению к базе побережье Японии. Его я тоже отметила гвоздиком. Сейчас до него от базы можно было добраться на поезде минут за десять. Но как обстояли дела в 1950-м? Спустя несколько минут я уже знала ответ на этот вопрос. Железнодорожная станция в городе Дзуси открылась в 1889 году, и хоть прямого пути на другое побережье не существовало, добраться туда на поезде все же было можно. Отметив это па карте, красным фломастером я провела линию маршрута между этими двумя точками.

Прибрежный городок оказался маленьким, что меня удивило. В папиной истории про «чаепитие с торговым императором» дело происходило в традиционном доме, которого не коснулось время. А сколько могло быть традиционных домов в таком крошечном городке? Вернувшись к ноутбуку, я напечатала: «традиционный дом в Дзуси, Япония» и, просматривая результаты, вспомнила папины слова: «Ее дом стоял на вершине небольшого холма, и она говорила, что я узнаю его по выгнутой глиняной черепице».

Я тогда спросила его, почему черепица была выгнутой, а папа ответил, что это сделали специально, чтобы защитить дом от злых духов, потому что демоны передвигались только по прямой. Услышав эту историю, я еще несколько дней бегала кругами, поверив в буквальность его слов. Я усмехнулась: с той поры мало что изменилось. Вот она я, взрослая женщина, ищу реальный дом по описанию из папиных сказочных историй.

Однако мои усилия не пропали даром. На фотографиях я увидела дома с выгнутой черепицей на крышах, но ни один из них не был жилым домом, и все были построены сравнительно недавно. Два дома были превращены в реканы24 или постоялые дворы, а из трех сделаны рестораны. Раз у всех этих пяти домов были крыши, подходящие под описание, я распечатала информацию о них и отметила их местонахождение на карте. Однако мне надо было придумать другой способ найти нужный дом. Мне нужен был человек, который бы знал тот район, кто-то в Японии, кому бы я могла позвонить и задать несколько вопросов. Вот только кому?

Йошио Ито из «Токио Таймс».

Я тут же выпрямилась. Я работала с ним над статьей о безопасности японских ядерных реакторов и потом еще раз, когда один из их глав демократической партии попал под подозрение во взяточничестве. Хотя Йошио жил не рядом с Дзуси, он владел языком и, как гражданин Японии и местный журналист, мог иметь доступ к документам, к которым меня бы не подпустили.

Я отсканировала конверт, закрыв только информацию с номером почтового ящика отца, и отправила его Йошио с просьбой помочь мне неофициально разыскать адрес. Больше я ничего ему не говорила. Мы с ним лишь болтали иногда онлайн, делились информацией и обменивались рабочей корреспонденцией, так что наши отношения были сугубо профессиональными, а это дело было личным.

Вдруг раздался гром.

Я потеряла счет времени, и полдень успел уже превратиться в вечер. Я выглянула в окно. На дорожку одна за другой падали тяжелые дождевые капли. Кадиллак! Я оставила его вне гаража и с опущенной крышей. Торопливо отыскав папину связку ключей, я бросилась на улицу.

Стоило мне загнать машину в гараж, как дождь разошелся не на шутку. Капли разбивались о цементные дорожки и колотили по желобам, как тысячи разъяренных кулаков. Меня охватила ностальгия и, выйдя из машины, я просто стояла, засунув руки в карманы, и смотрела на дождь.

Однажды пригожим летним днем мы с папой были в саду, как вдруг так же внезапно налетели грозовые тучи. Тогда папа перенес шезлонги в гараж и, пока мы пережидали дождь, рассказывал мне истории о моих рисунках мелом, превратившихся под дождем в разноцветные ручейки.

Когда молния осветила небо, я разложила один из папиных шезлонгов и села. Он пропускал сейчас прекрасное зрелище, а мне ужасно его не хватало.

Спустя некоторое время я встала, нажала на кнопку, закрывавшую гаражные ворота, и вернулась в дом, бросив ключи на комод. Те же самые действия я делала по меньшей мере дюжину раз за последнюю пару недель, но сейчас я застыла на месте, глядя на ключи. Их было четыре. Типичный ключ от входной двери, оригинальный набор ключей для кадиллака и ключ от навесного замка.

Которым обычно пользуются на складе индивидуального хранения.

Отец согласился переехать в поселок пенсионеров, в домик меньшего размера, примерно год назад, после смерти мамы. Мы избавились от большей части мебели, садового инвентаря и прочих вещей, которые ему стали не нужны, но кое-что, хранившееся до этого на чердаке, мы перевезли на склад.

Это было год назад, и я уже успела об этом забыть.

Спустя минуту я уже выбегала из дверей с сумкой в руках.

ГЛАВА 18

Япония, 1957

Солнце гордо стоит над облаками, похожими на горные кряжи или на белый пушистый океан с небольшими каскадными волнами. Идеальный день