захотят, а может быть, и никогда больше не встретятся, если не приведет к тому счастливый и несчастный случай. Каждый из них при деньгах и поэтому независим.

Глава LVI

ЧЕТВЕРО ПРЕТЕНДЕНТОВ

После того как разбойники окончательно определились насчет своего путешествия, большинство уже готовых к дороге стояли в нерешительности.

Лакроссу поручено взойти на скалу и осмотреть местность. Четверо испанцев выразили желание остаться здесь еще немного, а трое англичан еще вообще не говорили, когда отправятся.

Они о чем-то шептались, но глаза их так горели, особенно у Блью, что нетрудно догадаться о предмете разговора. Речь явно шла о женщинах.

По-прежнему никто не двинулся с места.

Нужно решить еще один вопрос, для большинства не имеющий значения, для двоих же крайне важный.

Речь идет о пленных женщинах. Как поступить с ними? Они находятся в гроте, за куском парусины. Завтрак им подали, но они не прикоснулись к нему.

Теперь настало время решить, что с ними делать.

Это деликатный вопрос. Его труднее решить, чем с золотом. До сих пор все считали, что двое претендуют на них. Справедливо это было или нет, над этим не задумывались, и это не оспаривалось.

Гомес и Хернандес были вершителями всего дела, а все остальные — их помощники, люди, не способные слишком увлекаться любовью, мало думавшие о женщинах, или считавшие обладание ими делом второстепенным.

Но теперь, в последний час, стало известно, что еще двое претендуют на них. Эти двое, очевидно, приняли твердое решение. Они не спускают глаз с грота, где находятся девушки.

Наконец, вопрос поднят. Джек Страйкер, сиднейский каторжник, не расположен к сентиментальности и не любит долго ходить вокруг да около. Он вдруг выпаливает так громко, что все его слышат:

— Эй, товарищи, а с женщинами что мы будем делать?

— С ними? — отвечает Гомес небрежным тоном, притворяясь равнодушным. — Вам с ними нечего делать. На их счет не беспокойтесь. Они отправятся с нами, с Хернандесом и со мною.

— Отправятся? Неужели? — резко спрашивает бывший помощник капитана.

— Разумеется, — ответил Гомес.

— Не понимаю, почему это разумеется, — возразил Блью. — И больше того, я скажу вам — они не пойдут с вами, по крайней мере, так легко, как вы себе представляете.

— Что вы хотите сказать, Блью? — спросил испанец с явным озлоблением.

— Вы меня не испугаете, Хиль Гомес, будьте похладнокровнее. Выслушайте меня хорошенько, и все поймете. Ни вы, ни Хернандес не имеете на них больше права, чем остальные. Как было с золотом, так надо и с ними. Мы не можем, конечно, делить их, как деньги, но это не причина, чтобы двое взяли их себе, когда есть еще два охотника. Вот я хочу одну из них.

— А я — другую, — вставил Девис.

— Да, — продолжал Блью, — я хоть и постарше вас, господин Гомес, и не такой красивый барин, а и мне может полюбиться хорошенькое личико. Мне по душе пришлась та, у которой черепаховые волосы, и я не собираюсь уступать ее вам так легко, как бы вам этого хотелось.

— Я очень рад, Блью, что это рыжая, — сказал Девис. — Мне нравится черная, и между нами не будет недоразумений.

— Отлично, — решает Страйкер, — так как я первый предложил этот вопрос, я думаю, мне можно будет высказать свое мнение.

Никто не возражал, и он продолжил:

— Никто не имеет права на этих девушек, и никто не будет иметь. На этот счет Блью прав. Прав и Билл, а ежели дело дошло до ссоры, то надо решать дело по чести.

— Незачем распространяться, — решительно прервал его Гомес. — Я в этом деле не допускаю никаких споров, а если вы настаиваете, то есть только один способ уладить его. Прежде всего я хочу сказать несколько слов в объяснение. Одна из этих барышень — моя возлюбленная, и была ею прежде, чем я узнал кого-либо из вас. Хернандес может то же сказать про другую. Я могу даже прибавить, что они обручены с нами.

— Это ложь! — вскричал Блью, глядя прямо в лицо обманщику, — ложь, Хиль Гомес, порождение твоего черного сердца!

— Довольно! — вскричал Гомес, весь красный от бешенства. — Человек, назвавший Франка Лару лжецом, не будет жить дольше.

— Франк Лара, или как там ты себя ни назови, — я еще доживу до того, пока ты будешь в земле, или, вернее, будешь над землей висеть в петле. Со мною не шути. Я сам стреляю не хуже тебя.

— Стой! — закричал Страйкер, заметив, что бывший Гомес, теперь Лара, вытащил пистолет. — Долой оружие! Ежели драка, то честная. Но прежде Джек Страйкер хочет сказать еще словечко.

И, говоря это, он разделил противников, став между ними.

— Да, честная драка! — раздаются голоса среди столпившихся разбойников.

— Слушайте, товарищи, — продолжает Джек Страйкер, — какой толк проливать кровь и, может быть, убивать друг друга. Послушайте моего совета, решите дело мирно. Может статься, вы и споетесь, услышав мое предложение, которое, по-моему, всех помирит.

— Что такое, Джек? — раздаются голоса.

— Чем драться из-за девчонок, лучше заплатить.

— Как заплатить?

— Как? Да ведь у всех равные доли золота. Кому нужна девушка — плати за нее. Желающих четверо, по паре на каждую. Хотят драться — деритесь, пожалуйста. Только тот, кто берет девушку, должен выплатить за нее, скажем так, хоть по кружке золота.

— Справедливо, — поддержал Стряпка.

— Согласен, — сказал Блью.

— Согласен и я, — сказал Девис.

Лара молчит и пренебрежительно встряхивает головой. Хернандес тоже. Оба не решаются возражать против предложения.

— Еще что-то скажешь? — спросил Старина, обращаясь к Страйкеру.

— Да только то, что жили мы все мирно, надо бы и расстаться так же. С женщинами всегда беда. Можно было бы уладить дело мирным путем.

— Как?

— Да пусть бы выбрали сами барышни. Пусть каждая сама решит, кто ей больше нравится. Не будет тогда ни ссор, ни драки. Так оно и делается в австралийских лесах.

— Согласен, — сказал Блью. — Я не так молод и красив, как Гомес, но хочу попробовать. А если та, которую я желаю, выберет не меня, я даю слово, что откажусь от нее и не буду драться. Дай ей Бог счастья.

— Ловко, Блью рассудил честно. Мы все за тебя, — слышится кругом.

— И я, — говорит Девис, — как и Блью, отказываюсь от девушки, если она выберет не меня.

Все взоры теперь обращены на двух остальных. Первый заговорил Лара. В глазах его горит гнев:

— Проклятие! — восклицает он. — Я уж слишком терпеливо слушал ваши разговоры. Особенно ваши, Страйкер. Что нам за дело до австралийских лесов и до их обычаев? У