«Нет, ты не так. Я уже с ним рассталась, когда не взяла трубку и не перезвонила ему.»

— Ага, — кивнула я. — А что ты сказал про акции? «OilИнформ», кажется, да? Извини, я прослушала.

— Я говорил, что акции «OilИнформ» Кристоф купил на моё имя. Провернул одну нечистоплотную сделку в своём фирменном стиле, поэтому я сумел оставить их себе, под московской адвокатской конторой. И теперь Кристоф спит и видит, как получить их обратно.

Услышав это, я закрыла глаза и расхохоталась. Абсурдность ситуации убивала наповал: мужчина, спасший меня, спал с дочерью главы представительства, одновременно с этим приглашая в постель и меня, девочку человека, которому принадлежал «OilИнформ» ...

— Поручиков? В первый раз это имя слышу, — оборвав смех, ответила я, стараясь дышать ровно. Или вообще дышать. — Скажи, а ты хоть раз сам видел Григория Александровича?

— Не поверишь, ни разу. — Андреев с облегчением вздохнул, решив, что скользкая тема закончилась, и шагнул ко мне. Пользуясь тем, что сижу к нему в пол-оборота, я зажмурилась, молясь лишь об одном: чтобы бы он до меня не дотронулся.

И тут зазвонил его мобильный. Кем бы ни был абонент — я благословила его от души.

— Чёрт, это Магда.

Стиснув кулаки, я ощутила во рту привкус собственной крови. Меня убивало все и всё, что имело к нему отношение.

— Лен, минут через пятнадцать в моём номере. Договорим до конца, да? — Андреев потрепал меня по плечу и быстро вышел из зала.

А я развернулась к столу. Посмотрела перед собой и не смогла разобрать текст на слайдах. Не понимая, почему я не могу прочитать даже самые крупные буквы, моргнула, и на мои руки шлёпнулась огромная мокрая капля, за ней другая. И ещё одна. И ещё. А потом слезы полились рекой. Вцепившись в сидение стула, я начала тихо скулить, чтобы не зарыдать в голос.

Итак, Андреев использовал Магду, Свету, Кристофа, меня — каждого по своему усмотрению. Предатель, вор, трус, обманщик, он заставил меня поверить в прекрасную мечту о любви, которой… никогда не было. Впрочем, он сделал хуже: он растоптал меня, как все. Как каждый — любой, кто хоть раз ко мне прикоснулся. С пониманием этого пришла и дикая, отчаянная злость, в которой сгорело всё лучшее, что я ещё чувствовала к нему. Впрочем, ярость всегда лечила меня. Бешеная и едкая, она никогда не давала мне умереть, когда этот мир убивал меня.

Я приказала себе перестать реветь. Оттерла слёзы, залезла в карман юбки и вытащила iPhone. Глубокий выдох и быстрый вздох. Потом всего одна клавиша, вызвавшая номер того единственного человека, которому ты звонишь всегда, когда тебе нужна помощь.

— Приёмная Поручикова, — ответила Дина, его секретарь.

— Григория Александровича, пожалуйста.

Щелчок — и знакомый, родной голос:

— Алёнушка, детка, здравствуй. Что случилось? Динара сказала, ты сама не своя. Почему ты звонишь мне в приёмную, а не на мой сотовый?

Потому, что звонок, прошедший с коммутатора, никто уже не запишет. Но всё это можно объяснить и потом. А пока — самое главное.

— Я в беде, папа.

Я рассказала отцу всё. И про акции «OilИнформ», и про то, что я делала с отчётностью в «Systems One». Я, каясь, объясняла папе, что я — глупая, инфантильная, двадцатишестилетняя девчонка. И что всё, что я могу в профессиональном плане — это быть его дочерью, взявшей у него пять лет назад денег на квартиру.

— Я тебя понял. Дальше я разберусь сам. А ты — ты сегодня же вылетаешь в Москву, — потребовал папа. — Сегодня, первым же рейсом. Динара закажет тебе билет. Обещай, что ты это сделаешь.

— Хорошо, папа, — я покорно шмыгнула носом.

— Я тебя сам встречу, и мы обо всем поговорим.

«Нет, сначала мне нужно поговорить с Максом.»

— Папа, меня Максим встретит.

— Алёна, нет.

— Пожалуйста, папа. Пожалуйста! — взмолилась я. — Пойми ты меня, мне на сегодня уже разговоров достаточно. А завтра я успокоюсь, и сама приеду к тебе. Хорошо?

— Ну, хорошо, детка, — вздохнул папа.

Я положила трубку. Пошла в свой номер, собирать чемодан. И тут вспомнила про Андреева.».

IV .

« — Нет, Магда, я не передумаю. Да ты и сама знаешь, что так будет лучше. — Я стоял на улице перед входом в отель, слушал её голос и молился всем святым, чтобы она положила трубку. И моё желание сбылось: Магда, пожелав мне счастья, наконец, отключилась.

— Алексей Михайлович, я бы хотела с вами поговорить, — окликнул меня чей-то голос. Оборачиваюсь: рыжие волосы, неприятный, сверлящий взгляд. «Как её? А, Савельева...»

— Простите, я тороплюсь. Меня ждут, — я попытался быстро от неё избавиться.

— Это насчет Лены. Вы должны меня выслушать.

— А вас что, так волнует судьбы Лены? — я всё-таки не смог удержаться. — Интересно, с каких это пор, с детских лет? Или нет… постойте, наверное, со школьного выпускного?

Я думал, это её подкосит. Но Савельева усмехнулась.

— Ясно. «Добрые» люди всё-таки и до вас добрались. — Она окинула меня грустным взором. — Впрочем, разрешите полюбопытствовать: а как вы узнали о том случае, на выпускном? Вы учились в нашей школе?

— Знакомые сообщили, — отрезал я. — А теперь разрешите с вами попрощаться, потому что...

— Мы с Леной дружили. Все десять лет, с самого первого класса, — произнесла Савельева. — Она была мне, как сестра. А потом на меня обратил внимание один мальчик, Глеб… Его звали Глеб.

— Послушайте, мне это неинтересно, потому что...

— Глеб нравился нам обеим. Но Лена отступила. — Теперь Савельева смотрела мимо меня и точно меня не слышала. — За одно за это я бы всё — слышите, всё? — для неё сделала. Ну, а дальше случилось то самое... Нет, со мной Глеб не спал, — перехватив мой неприязненный взгляд, покачала головой Савельева. — Глеб Лену ждал. А потом он каким-то образом узнал о её секрете. Ну, вы знаете, о каком… ну, что Лена абстинент... И пока на выпускном вечере друзья Глеба брали меня в оборот, Глеб утащил Лену в пустой класс. Я пришла за ней ровно через десять минут. А оказалось, поздно… Нет, она не плакала. Даже сказала, что ни в чём меня не винит. И попросила меня никому ничего не рассказывать, особенно, её маме. После развода с отцом Лены у Элины Витальевны только складывались отношения с новым мужем. И Лены боялась, что этот случай отразится на их семье. Но я нарушила слово.

— То есть «благую» весть по школе разнёс не этот ваш Глеб, а вы, да? — Мне очень хотелось её ударить. Но я сунул руки в карманы.

— Нет, — Савельева покачала головой. — Это был именно Глеб. Но это уже не важно. Важно другое: Лена так и не смогла простить меня. Нет, поверьте, она добрая, хорошая, славная. В ней только одно плохо: она никогда и никому не простит своего унижения. Даже если вы всего лишь свидетель этому... Так не стало и нашей дружбы. И всё же, она помогла мне. Сразу после школы устроила меня в «OilИнформ», где я сейчас и работаю. Впрочем, она никогда бы не сделала этого, если бы знала, что это я всё рассказал её отцу, Григорию Александровичу. Он и наказал Глеба. Григорий Александрович Поручиков — владелец «OilИнформ», отец Лены — Я моргнул. Савельева подняла на меня взгляд, презрительный, непрощающий. А я вдруг подумал, что она и Лена похожи. Нет, не фигурой, не внешностью, а этим взглядом. Потому что ровно так Ларионова смотрела на меня, когда я рассказал ей про Магду. И тут пискнул мой телефон.