Зрачки Шепилова расширились, и Алина поняла, что попала в точку. Дальше она продолжала, не сомневаясь в действенности своих слов:

– Сообщу про всю вашу грязь куда надо. Не вся милиция ходит под Вэ Эс Бондаревым.

Шепилов смотрел на нее чуть ли не с ужасом.

– Да, Лешенька, я все узнала! Между нами все кончено. Оставь нас в покое, или тебе будет хуже!

Шепилов помолчал, осознавая услышанное, и спокойно ответил:

– Алина, если ты что-то знаешь… Хуже может быть только тебе.

С этими словами он повернулся и направился обратно в ресторан. Обескураженная Алина замерла у машины. Против кого обернется ее спонтанный блеф? Выиграла она этим ходом партию или поставила сама себе мат?

Время близилось к полуночи. Артур в одних трусах валялся на широкой кровати, держа на коленях ноутбук. Из динамиков компьютера струилась негромкая музыка – Артур слушал файлы, присланные ему неизвестной тувинской группой. Ребята сочетали национальное пение с электронными аранжировками, надеялись заинтересовать продвинутой музыкой каких-нибудь продюсеров. Артур, которому бесконечная попса набила оскомину, давно подумывал создать независимый рекорд лейбл, и тувинцы ему определенно нравились. Денег на них не заработаешь, но пару сотен пластинок на подарки друзьям можно выпустить.

В спальне царил полумрак, лишь мягким розоватым светом сияла напольная лампа. Обстановка роскошной комнаты, похожей на люкс пятизвездочного отеля, располагала к долгой чувственной эскападе, но резкий начальственный окрик Вики, долетевший из ванной, в один миг уничтожил романтические флюиды:

– Артур! Ты полотенце принесешь или нет?!

Артур отложил ноутбук, сел и тупо уставился на дверь, ведущую в ванную. За истекшее после свадьбы время выражение его глаз успело перемениться: удовлетворенный взгляд любимца фортуны сменился безысходным взглядом человека, самого себя загнавшего в капкан.

– Артур!!!

– Иду, мася моя… – устало отозвался Артур, заталкивая босые ноги в тапочки. На низком столике рядом с кроватью зазвонил телефон. Артур взял трубку. – Да… А что такое? Хорошо, сейчас выйду.

У ворот генеральского особняка стоял черный «Хаммер». Рядом с витой оградой при ночном освещении он неприятно смахивал на надгробный обелиск. Когда Артур, шлепая тапочками, неспешно подошел к автомобилю, Шепилов неожиданно схватил его за грудки и прижал к обрубленной морде джипа. Юрец и Игорь, как два каменных изваяния, встали с двух сторон.

– Эй, эй, чего такое?! – начал вырываться Артур, но Шепилов держал его крепко.

– Ты Алине про наши дела говорил? – яростным шепотом поинтересовался он. – Про квартиры?

– Меня ваши дела не касаются.

– Артур… – Шепилов тряхнул его за плечи. – Пронюхать и слить мог только ты или Вика. Что вы слили конкретно?

– Мне сливать нечего. А у Вики сам спрашивай. Потряси ее так же и спрашивай.

Юрец и Игорь переглянулись, но влезать в разговор не посмели. Шепилов отпустил Артура и нарочито любезно поправил на нем одежду.

– Артур, мне ведь тоже есть, что сливать, да? Я твоей Вике могу много чего рассказать.

Артур распрямился. Он посмотрел на угрюмого бритоголового Юрца, на вечно напружиненного Игоря, и на его лице появилось брезгливое выражение. Плясать под дудку жены, генеральской дочки, – это одно дело, но пресмыкаться перед мелкими подонками… Если уж терпеть минусы совместной жизни с Викой, то ради того, чтобы иногда получать удовольствие от плюсов.

– Вертел я тебя на конце вместе со всей твоей кодлой, понял ты меня? – медленно с наслаждением проговорил Артур, глядя Шепилову в глаза.

– Во как! – выдохнул Шепилов.

Но разговор был окончен, и точку в нем поставил Артур.

Отпихнув Шепилова, он еще раз смерил его презрительным взглядом и демонстративно медленно направился к дому. Игорь и Юрец напряженно молчали.

– Верти, верти, Артурик… – злобно пробормотал Шепилов. – Вэ Эс не вечный…

Прошел месяц. Наступил день, который так много значил для Шепилова некоторое время назад, но теперь не вызывал никаких чувств, кроме глухой озлобленности – скорее бы этот день кончился, скорее бы кончилось все, скорее бы Алина навсегда исчезла из его жизни. «Лондон модерн балет» выступает на сцене «Новой оперы». Алина открывала программу в качестве «приглашенной российской примы» – тем самым номером, который исполняла на крыше для Костиного клипа.

Глен Смолвуд, менеджер лондонской труппы, поначалу принял идею «приглашенной примы» в штыки. Он считал свой коллектив звездной труппой и не понимал, почему выступление его артистов должна предварять какая-то русская танцовщица, пусть даже самая замечательная. Но Артур поклялся Шепилову пробить это выступление и сумел убедить Смолвуда: если англичане начнут концерт с выступления русской старлетки, то это будет великолепный пиар-ход, о котором напишут потом все газеты. Убеждения подкреплялись результатами мифических фокус-групп. Смолвуд согласился, а поскольку давно хотел обновить состав труппы, отправив на пенсию несколько тридцатилетних танцовщиц, то даже пообещал Артуру рассмотреть Алину в качестве претендентки на место в своем коллективе. Разумеется, при условии, что танцовщица ему понравится.

Когда помощник передал Смолвуду присланный по почте диск с танцем той самой «навязанной русскими менеджерами примы», Смолвуд ожидал чего угодно, только не зрелище, которое буквально пригвоздило его к месту. Он видел изъяны хореографии, видел технические ошибки, но взгляд профессионала с сорокалетним стажем сразу отметил, что девушка одарена сверх меры и создана именно для его балета. Высокий рост, длинные ноги и очень длинные руки как нельзя лучше передавали драматическую изломанность современного танца. От большинства современных танцовщиц балерину отличала могучая выправка хорошей классической школы. Такой бриллиант нельзя было упускать, и Смолвуд лично связался с Алиной по указанному на диске телефону и сообщил ей, что место в его труппе для нее фактически забронировано. Потом он позвонил Артуру, чтобы направить к своему близкому другу, лондонскому юристу, отрывшему в Москве юридическую фирму. Чтобы не иметь потом проблем с визами, для девушки нужно заранее подготовить контракт. Реакция Артура Смолвуда изумила – если ранее московский менеджер силком навязывал ему танцовщицу, то теперь начал вдруг мямлить, что «обстоятельства изменились и связываться с этой девушкой он больше не рекомендует». Артур услышал много любопытных вещей о своих деловых качествах и, поняв, что вот-вот потеряет доверие одного из ведущих балетных импресарио, пообещал все уладить. К моменту приезда Смолвуда в Москву для Алины уже был составлен контракт, а свои люди в посольстве обещали оформить для нее документы за несколько дней.

Шепилова это больше не волновало. Алина умерла для него дважды. Первый раз, когда больно ударила его словами в хореографическом зале, и второй раз, когда сказала, что знает про его бизнес. Если она в самом деле узнала, как достаются ему деньги, между ними действительно все кончено. Он не сможет больше смотреть ей в глаза, не сможет выносить ее присутствие. На концерт в «Новую оперу» он, разумеется, не пошел.