Нечто подобное, по св. Василию, могло бы быть сказано относительно нашего познания Бога. «Мы научены Божественным Писанием, – говорит он, – пользоваться примышлением (ἐπίνοια) способом очень близким (к обычному его употреблению».[379] Так же, как и в тварных вещах, мы различаем в Боге умственным действием Его непознаваемую сущность и то, что ее сопровождает и что не является Его сущностью. Это, во-первых, Его ипостасные свойства, как нерожденность (τὸ ἀγέννητον), или же свойства, общие для Божественной сущности, как нетленность. «Если нерожденность следует за Богом, – полемизирует св. Василий против Евномия, – ясно, что она следует за Ним извне. Но то, что вне Бога, не Его сущность».[380] Основываясь на этих различиях κατ’ ἐπίνοιαν, мы применяем к Богу многочисленные наименования, каждое из которых соответствует чему-то действительному и различному в Боге, но никоим образом не обозначает Его сущности. «Если бы все эти (наименования) относились к одному обозначаемому, было бы совершенно необходимо, чтобы они имели одну и ту же силу между собою... Так что услышавший о неизменяемости Бога был бы направлен к Его нерождаемости; а услышавший об Его неделимости был бы отведен к Его творчеству. Но что могло бы быть нелепее такого смешения».[381] Вернее, как пишет св. Василий в другом месте, все эти имена освещают с разных сторон один и тот же предмет: «Скажешь ли ты „Бог“, ты обозначишь Того же, Кого ты помыслил посредством других имен. Но если все имена, прилагаемые Божественному естеству, и равносильны друг другу по обозначению объекта, но они по иному выражению направляют наш ум на одно и то же».[382] Впрочем, «нет ни одного имени, достаточного, чтобы, охватив все Божественное естество, быть способным его выразить, но многочисленные и разнообразные, каждое со своим собственным значением, они образуют вместе тусклое и совершенно малое понятие по сравнению с целым, для нас, однако, вполне достаточное».[383] Положительные или отрицательные, эти именования не открывают сущности Божией. Так, говоря о ветхозаветных патриархах, св. Василий замечает, что Бог не явил им Своего имени, «тем более Он не открыл им Своей сущности, что она такое... так как это очевидно превосходит способность человеческого слуха».[384] Даже имя «Господь» «не есть имя сущности, но власти».[385] Или, как он разъясняет в другом месте: «Именование (Божества) носит указание некоторой назирательной или действующей власти, а Божественное естество во всех примышляемых именах остается не обозначенным, каково оно само по себе».[386] Так что слово «Бог» для св. Василия выражает скорее Божественное действие, чем Его существо, хотя здесь св. Василий предпочитает выражаться не слишком категорически во избежание излишней полемики.[387] Имена Божественных Лиц также не выражают их сущности.[388] Говоря вообще, «именования обозначают не сущности, но свойства».[389]

Однако наиболее часто употребляет св. Василий выражение ἐνέργεια – действие, проявление, энергия в единственном, но обыкновенно во множественном числе, когда он говорит о Боге и о Его познании нами. Это слово может иметь у св. Василия несколько смыслов. В обыкновенных вещах оно обозначает действие, понимаемое как нормальное употребление какой-нибудь вещи. «Воспринял ли ты вполне действие (τὴν ἐνέργειαν) твоей руки?» – спрашивает св. Василий своего друга.[390] В отношении к Богу, энергии, понимаемые как Его многочисленные действия и проявления, противопоставляются Его простой и невыразимой сущности. [Бог], говорит св. Василий, «не есть некий многоименный Сущий (οὐ πολυώνυμός τις ὤν), потому что не все имена взаимно относятся к одному и тому же. Ибо иное (ἄλλο) обозначается светом, иное лозою и иное пастырем. Но будучи единым по Своему подлежащему (ὑποκείμενον) и единой простой и несложной сущностью, Он в разных случаях по-разному Себя называет, преобразуя и применяя к Себе именования, различающиеся друг от друга примышлением (ἐπινοίαι). Следовательно, Он применяет к Себе разные имена согласно с различием Своих действий (κατὰ γὰρ τὴν τῶν ἐνεργειῶν διαφορὰν) и по Своему отношению к тем, кого Он облагодетельствует».[391] «Если (Евномий) совершенно ничего не усматривает (в Боге) по примышлению (κατ’ ἐπίνοιαν), тогда он должен будет признать одинаково сущностью все, что говорится о Боге (τὰ ἐπιλεγόμενα τῷ Θεῷ). Но каким образом не будет тогда смешным говорить, что творческая сила есть сущность? Или что промышление тоже сущность? Или что предвидение также сущность? И, просто-напросто, всякую энергию полагать сущностью?»[392] Познание Бога по Его энергиям мыслится иногда св. Василием как Его познание из Его творений. «Естественно, – пишет он, – что сущность является недоступной всякому зрению (ἀπερίοπτον), кроме как Единородному Сыну и Святому Духу. Но когда мы возводимся от Его действий (ἐνεργειῶν), постигая Творца посредством Его творений, то получаем понимание Его благости и премудрости. Это именно является тем ведомым в Боге, которое Бог явил всем людям».[393] Таким образом, существует откровение Божие, позволяющее нам Его познавать без того, чтобы Его сущность становилась бы нам доступной: «Творения, – объясняет св. Василий Великий, – указывают нам на силы и премудрость и искусство (Божие), но не Его сущность».[394] Такое познание Бога из Его действий является единственно возможным путем хоть сколько-нибудь приблизиться к исследованию Его непостижимой сущности. «Если было бы возможно, – пишет св. Василий ко главному врачу Евстафию, – созерцать само по себе само Божественное естество... мы бы совершенно не нуждались в других словах или указаниях... Но так как оно выше постижения тех, кто ищет, а мы мыслим о том, что не улавливается нашим знанием на основании некоторых указаний, то совершенно необходимо нам руководствоваться действиями Божиими для исследования Божественного естества».[395] Отрицая таким образом всякую возможность непосредственного познания естества Божия, св. Василий вновь подчеркивает различие между сущностью Божией и Его действиями: «Познав, что Бог благодетель и судья и справедливый... мы научились различию действий, но природу действующего мы тем не менее не можем познать из разумения действий... Итак, иное (ἄλλο) есть сущность, для которой до сих пор не было найдено слово, способное ее выразить, а иное значение имен, к ней (περὶ αὐτὴν) относящихся и называемых по какому-нибудь действию или достоинству».[396]

Такое различение (κατ’ ἐπίνοιαν) между сущностью Божией и Его энергиями, усматриваемое нами в Нем умственным актом, которое основано на чем-то действительно существующем в Нем, ставит, очевидно, перед св. Василием вопрос о простоте Божией, которую он хочет сохранить. Это как раз и составляло главный аргумент Евномия в его полемике против св. Василия: Бог совершенно прост,