Выборы в местные законодательные собрания стали проходить по новому сценарию: губернатор и его администрация готовили список желательных кандидатов и затем, используя административный ресурс, способствовали их избранию депутатами. Так, на выборах в законодательное собрание Вологодской области, состоявшихся 22 марта 1998 г., из 15 победивших депутатов 12 были «людьми из губернаторского списка»; в Мурманской области на выборах в областную Думу 7 декабря 1997 г. прошли все 14 кандидатов из «губернаторского списка»; в Новгородской области из победивших 26 депутатов 24 были «людьми из списка губернатора Прусака»; в Самарской области все победившие 25 депутатов были губернаторскими креатурами; в Саратовской области люди губернатора составили 94 % вновь избранного состава Думы.[181]Аналитики администрации президента РФ прямо писали о ситуации на выборах законодательного собрания Ульяновской области в ноябре 1995 г.: «Законодательное собрание представляет собой в значительной степени необходимый придаток к исполнительной власти, сформированный губернатором Ю. Горячевым в целях лучшей управляемости региона. Отсутствие самостоятельной позиции у подавляющего большинства депутатов объясняется их социально-профессиональным статусом и проталкиванием кандидатов в депутаты исполнительными структурами».[182]

Такие меры, предпринятые губернаторами для восстановления своего полновластия, привели к тому, что спикеры перестали представлять угрозу на выборах в большинстве регионов. А региональные парламенты наполнились представителями политического класса и руководителями предприятий, избирательные кампании которых проходили гораздо более эффективно, чем у «простых людей» (см. таблицу 8).

Таблица 8. Участие в выборах в законодательные органы власти субъектов Российской Федерации представителей законодательной и исполнительной власти, работников общественных организаций и основных сфер деятельности[183]

Таким образом, не только губернаторский корпус, но и законодательные собрания регионов формировались в Ельнинский период из двух основных групп: руководителей региональной исполнительной власти различного уровня и директоров промышленных и сельскохозяйственных предприятий. Эта тенденция постоянно укреплялась: избиратели отдавали предпочтение крупным хозяйственникам, бизнесменам или чиновникам. К числу факторов, повлиявших на это, надо отнести более профессиональное ведение избирательной кампании кандидатами от бизнеса и власти, широким привлечением финансовых и административных ресурсов. По итогам выборов 1997–1998 гг., представители директорского корпуса, промышленной и финансовой элиты получили 80 % депутатских мандатов в Пермской области, около 70 % — в Смоленской области, около 60 % — в Пензенской, Тамбовской и Томской областях.[184]

Эта тенденция была бы не так опасна, если бы наряду с проникновением в депутатский корпус чиновничества и директората в нем присутствовали и представители других групп населения — молодежи, пенсионеров, работников социальной сферы, деятели науки, культуры, образования, здравоохранения, рабочих и крестьян. Однако эти группы представлены совсем незначительно.

Итак, проанализировав инкорпорацию в элиту с использованием механизма региональных выборов, можно сделать следующие выводы: выборы в новой России стали механизмом, который закрепил лидирующее положение политического класса. Конкуренция на региональных выборах если и происходила, то только между членами элиты, главным образом между действующими главами парламента, региональной и городской администраций. В спор чиновников могли вмешаться с хорошими шансами на победу только представители местных деловых кругов. Несмотря на обновление персонального состава губернаторского корпуса, его структурные характеристики почти не изменились. Региональная элита как была, так и осталась непроницаема для разночинцев, которые могли попасть на высокие посты исключительно благодаря назначениям из центра, но не путем выборов. Выборный механизм выносил на высшие этажи региональной власти представителей старого политического класса. Демократические альтернативные выборы, призванные расширить доступ к власти для всех слоев населения, в регионах сыграли иную цель — они практически прекратили доступ в элиту предъявителям неэлитарных слоев: рабочие, крестьяне, специалисты стали почти полностью отрезанными от власти.

А что принесли выборы федеральной власти? Происходили здесь те же процессы, что и в регионах, или в центре тенденции инкорпорации были иными? Для рассмотрения социального бэкграунда выборной части федеральной элиты мы выбрали три состава парламента: Верховный Совет РСФСР 1991 г. — первый представительный орган новой России; Федеральное Собрание 1993 г., сформированное согласно новой Конституции России, и Федеральное Собрание 1999 г. — последний парламент, избранный при президенте Б. Ельцине (см. таблицу 9).

Таблица 9. Инкорпорация в элиту для депутатов 1991–2002 гг.[185]

Мы сознательно не взяли для рассмотрения Федеральное Собрание избрания 1995 г., так как его верхняя палата формировалась не путем выборов, а путем делегирования глав региональных органов исполнительной и законодательной власти. Поскольку нас интересовали выборные механизмы прихода во власть, то вместо Совета Федерации 1999 г., который формировался также по должностному признаку, мы взяли за рассмотрение состав верхней палаты, сформированный на основе новых принципов, который сложился к февралю 2002 г.