Лора вела себя так дружелюбно, приветливо и заботливо, что меня это даже немного смущало. Ну, это так с непривычки. Может, ради папы и Машеньки мы всё — таки сумеем с ней подружиться.

— Хорошо, Лора. Я полностью доверяю твоему вкусу. Так что можешь устраивать детскую как хочешь, — улыбнулась я.

— Ну, что ты, Юля! Мы сделаем это вместе, — вдохновлённо отозвалась Лора.

Я стояла посреди этих хором, в окружение своих родственников и близких друзей. Все принимали горячее участие в моей судьбе, в судьбе еще неродившейся, но такой дорогой мне и отчаянно пинавшейся в моём животе дочки Машеньки. Все. Кроме одного единственного человека. Макса.

Хотела ли я, чтобы сейчас в важные моменты моей жизни он был рядом со мной? Хотела ли я, чтобы он разделял все хлопоты, связанные с ожиданием и рождением ребёнка? Хотела ли я, чтобы он так же безумно любил нашу дочь, как люблю её я? Хотела. Очень хотела. Отчаянно хотела, чтобы сейчас Макс был рядом со мной и дочерью. Обнимал меня за плечи, смеялся и радовался вместе с нами.

Но его не было. Он больше не верил мне. И больше не любил.

***

Макс

Довольный и счастливый я приехал к отцу. Я не рассказывал семье про наши отношения с Юлей. Не знаю почему. Очень дорожил своими отношениями с Юлей. И словно боялся их сглазить. Неожиданно отец вдруг сам вспомнил о ней.

— Максим, я всё хотел поговорить с тобой о той девушке Юле, — озадаченно проговорил он.

— А с чего это вдруг ты о ней вспомнил? — удивился я.

— Ты говорил, что она резко уволилась? — продолжал он, не обращая внимания на мои реплики.

— Да, — коротко ответил я. — Я не понимаю, к чему ты клонишь? — хмуро отрезал я. Но он, похоже, не собирался останавливаться.

— Ты виделся с ней после её увольнения? — настырно продолжал донимать меня отец. Точнее, лез в мою личную жизнь.

Во мне взыграло упрямство. Я не отвечал. Я устал от тайн отца. И тоже не хотел признаваться (пока), что у нас Юлей отношения. И всё более, чем прекрасно. Но отец был на своей, только ему одному ведомой, волне. И не сдавался.

— Как я понимаю, она не призналась тебе, — вдруг произнёс он.

— В чём призналась? — не понял я.

— В том, что перед устройством на работу в компанию мы с ней заключили контракт, — торжествующе объявил отец.

— Какой контракт? Ты о чём? — нервно вопросил я.

— Понимаешь ли, сын, я долго и упорно пытался отлучить тебя от программирования твоих Игр. Это занятие отвлекало тебя от твоих основных обязанностей. И очень вредило семейному бизнесу.

— Слушай, отец, чего ты юлишь? Говори, что хотел! — я уже начинал злиться. И начал подниматься с кресла, чтобы уйти.

— Сядь! — прикрикнул отец. — И слушай. Когда я уже совсем отчаялся в отношении тебя и использовал все доступные мне методы твоего «перевоспитания» и подвернулась эта девочка. Ты прости меня, что я так говорю о ней. Но я говорю, как есть. Я хочу быть честен с тобой. Когда Евгений мне намекнул, что ты проявил к ней интерес, а она выдвинула своё условие — потребовала встречу со мной, вот тогда у меня и возник этот план. В задачу девушки входило, сделать всё, чтобы ты влюбился в неё. Я хотел отвлечь тебя от Игр любой ценой. Конечно, я понимал, что поступал не совсем честно с тобой. Но пойми и ты меня. Я был в отчаянье. Ты ставил под угрозу дело всей моей жизни. Благополучие всей нашей семьи. Но я понимаю, что жестоко поступил с тобой. И прошу у тебя за это прощение.

В шоке я слушал весь этот бред. В какой-то момент его повествования даже засомневался, всё ли в порядке у отца с головой? Хотя, возможно, любовь к играм у меня наследственная? И он сам заигрался? Не знаю даже почему, но я машинально спросил:

— А что взамен своих услуг получила она?

— Взамен она получила крупную сумму денег, — невозмутимо ответил он.

— В смысле, получила? — не поверил я. — Когда получила? — впервые меня заинтересовал наш, казалось бы, не очень адекватный разговор.

— Два месяца назад я открыл счёт на её имя. И перевёл на него деньги. Знаю о том, что банк её уведомил об этом. И она приходила туда и уточняла, что к чему.

— Ты уверен? — хмуро спросил я.

— Конечно. У меня там есть свой человек, — спокойно ответил отец.

— Понятно, — хмуро пробубнил я.

Макс

После того, как Юля сама подтвердила факт наличия этого самого злополучного контракта, разговаривать больше было не о чем.

Разговаривать не о чем. Верить некому. Любить некого.

Нет. Конечно, я понимал, что, по-прежнему, люблю её. Но надо было на этих отношениях ставить жирный крест и жить дальше.

Я решил клин вышибается клином. И надо устраивать свою личную жизнь. Странное дело, отношения с Юлей сделали своё дело. Я больше не хотел одноразового секса. И думал о том, что вместо плохой Юли должна быть порядочная умная хорошая девушка. Я начал присматриваться ко всем знакомым и не очень девушкам, рассматривая подходящую кандидатуру. Но дело шло туго. Можно сказать, буксовало. Подходящей девушки всё не находилось. И я отложил это до лучших времён.

Но был и один лучик света в моей пока что безрадостной жизни.

У Ланки родился ребёнок. Сын. И у меня появился племянник. Костик. Забавный малый. Ланка с Кириллом частенько приезжали к родителям с малышом. И там была даже оборудована детская для него. Я тоже любил повозиться с племяшом. Он был так забавен. Ему было уже четыре месяца. И он уже не целыми днями дрых, как первое время. Когда я появлялся в родительском доме на пороге детской, Ланка увидев меня, вопила:

— Макс, ты помыл руки?!

— И руки помыл. И бахилы одел, и одноразовый медицинский костюмчик, — смеялся я в радостном предвкушении возни с малышом.

— А-а! Ну, тогда иди к нам, — получал я её официальное разрешение.

— Слава небесам! Ты мне снова позволила приблизиться к Костику.

Я брал его на руки. Он улыбался. Уже узнавал меня. Я играл с ним, когда тот лежал в своей кроватке. Он крепко сжимал своими крохотными кулачками мой палец, который в знак приветствия я протягивал ему. И интересно лупил глазками, следя за погремушками, которыми я позвякивал над ним.

— Ну, всё хватит! — ревниво говорила его мама Лана, — Наигрался. Ему пора кушать. И спать.

Впервые в жизни я беспрекословно подчинялся младшей сестрёнке. Тут не поспоришь. Ей видней. Она же мама! Прощаясь, я махал рукой, и всё ждал, когда племянник научится махать мне в ответ. Пока он только моргал. Что тоже, какая никакая, а реакция.

Костик был единственной отдушиной в моём сумрачном мире. Я почувствовал, что с его рождением я даже к сестре начал относиться по-другому. Теплее, заботливее, нежнее. Я почти боготворил её за Костю.