— Я его провела, — ответила Элис гордо.

Я не обманул ее ожиданий — выпучил глаза.

— И?

— И, по моим оценкам, культура Доминиона находится в состоянии нестабильного равновесия. Колонизация поглощает все ресурсы, но стремление развиваться — оно-то не исчезает, не сублимируется, как могло бы быть, иди экспансия спонтанно, а накапливается. Достаточно чуть толкнуть — и…

— И?

— Много сект на Луне? — ответила Элис вопросом на вопрос.

— Много! — брякнул я. — Сотни четыре мелких, а главных с десяток.

— Вот и ответ. Унифицированная культура на нынешнем этапе просто нежизнеспособна. Начнется дивергенция. Мы вступим в эпоху Расщепленного человечества.

— И когда же наступит это светлое время? — попытался я поиронизировать.

— Через неделю, — усмехнулась Элис, и я усмехнулся с ней. Я еще не знал, что она права.

Купола Лаланда оказались на удивление маленькими даже для транзитной станции. Всего-то их было три — я имею в виду общих, не уикканских — чистеньких, одинаковых до тошноты.

— Это уже курорт? — поинтересовалась Элис, озираясь.

— Нет, — отозвался я, волоча ее за руку в направлении рядов раздатчиков. — Это, в сущности, транзитная станция. Здесь мы переночуем.

— Зачем? — удивилась девушка. — Час еще не такой поздний…

— В капсулу нас не пустят, — ответил я. — Держите.

— Что это? — Элис с некоторым подозрением глянула на серебряную трубку инъектора.

— Против лучевых повреждений, — объяснил я терпеливо. — Ну подумайте сами — мы же на Луне. Атмосферы нет. В куполах нас защищает слой камня… но капсула летит над поверхностью, а обвешивать ее свинцовыми экранами не совсем практично. Поэтому местное отделение КОХКа не рекомендует длительные перелеты, а всем пассажирам полагается принимать антирад. — Я, сморщившись, вдавил рабочий конец трубки в «мертвое пятно» на бедре. Зашипело; под кожей вздулся волдырь. — Хотя вообще-то я просто не хочу приезжать в Арету вечером.

— Почему? — как я и ожидал, осведомилась Элис.

— Потому что остановиться я собирался у друга, — объяснил я. — К тому времени, когда я закончу свои дела здесь и мы сможем отправиться дальше, будет уже ополночь. Если нас встретят, то на разговоры и угощение меньше двух часов не уйдет. А я уже хочу спать.

— Интересно… — Приподняв край юбки, девушка последовала моему примеру. — И что же нам теперь делать?

— Я же сказал — спать, — повторил я.

— А если я не хочу?

— Мушку будете? — дернуло меня предложить.

— На меня не действует, — отрезала девушка, непонятно почему — сердито.

— Тогда не знаю. — Я пожал плечами. — Завтра с утра… надо будет напомнить здешнему сьюду, чтобы разбудил… отправимся дальше.

Элис остро глянула на меня.

— Вы без инфора, — проговорила она, будто только что заметила это. — А я уже начала подумывать, что лунари их просто не снимают.

— Обычно так и есть, — признал я. — Но со мной… особый случай.

Слава всем богам, сколько их есть на Луне, что она не стала расспрашивать дальше. Еще неизвестно, чего бы я наговорил.

Гостевых комнат тут, судя по всему, тоже не хватало — во всяком случае, мне не удалось уговорить местного сьюда выделить нам с Элис отдельные комнаты.

— Не волнуйтесь, — утешил я ее, — я сейчас уйду… может быть, надолго… и беспокоить вас не стану.

— Хотите меня бросить? — Похоже было, что девушка не столько обиделась, чего я ожидал, сколько удивилась. Привыкла к легким победам?

— Полицейское дело, — отрезал я.

На этом спор как-то сам собой утих. Элис я оставил в комнате развлекаться, как сможет, а сам, перепроверив распиханный по карманам шорт скудный арсенал, решительно направился к уикканским куполам.

У входа во внутренний рег — арки синего обсидиана, удачно скрывавшей пазы гермощита — путь мне вежливо, но решительно преградил молодой человек в мешковидном балахоне и с инфором на челе.

— Сожалею, но сегодня вы не сможете посетить нас, — сообщил он тоном, в котором не слышалось и намека на сожаление.

— Могу я узнать, почему? — осведомился я в свою очередь тоном, который подразумевал, что данному молодому человеку лучше незамедлительно объясниться, дабы я не обрушил на него громы небесные.

— Сегодня Майклмэс , праздник осени, — объяснил юноша. — Один из дней всеобщего шабаша. Эта церемония очень важна, и недостойно прерывать ее ради праздного любопытства… неверующих.

— Мое любопытство отнюдь не праздно, — парировал я. — Я офицер полиции Миша Макферсон.

Руководство к действию номер один: требуя чего-то, веди себя так, словно ты имеешь на это полное право. Я был совершенно убежден в том, что, даже приложи община Лаланда руку к недавним преступлениям, этот привратник, не допущенный к участию в шабаше по причине юного возраста (или неких проступков), слыхом не слыхивал моей фамилии. Соответственно и наглость мою он будет воспринимать как должное, хотя вообще-то полномочия полицейских в частных регах изрядно сужались.

— Но, как вы, наверное, осведомлены, офицер, купола Верных являются совместным владением, и для обыска нужны серьезные основания.

— А я не собираюсь никого обыскивать, — ответил я. — Мне необходимо встретиться с главой общины. Не хотел бы нарушать ради этого вашу церемонию…

— Тогда, возможно, вы могли бы подождать до завтрашнего утра в гостевых комнатах купола? — Привратник с трудом сдерживал нетерпение. Не рвись меня сплавить, парень, не получится.

— К сожалению, я сильно подозреваю, что мар Аббасон имеет вескую причину со мной не встречаться. — Я посмотрел привратнику прямо в золотые, с изумрудными искрами глаза. — А потому предпочел бы подождать завершения шабаша на месте.

— И тем не менее я не могу позволить посторонним присутствовать при воплощении Старого. — Вот в чем дело! Парень еще молод и не растерял юношеской бескомпромиссной веры. Он пытается защитить свои убеждения от злобных нападок поганых иноверцев. Только права задерживать офицера полиции при исполнении это ему не дает, извини, малыш.

— А я, со своей стороны, должен настаивать на том, чтобы лично пронаблюдать за действиями мастера Аббасона, — гнул я свое с неприличным упорством.

— Но я не могу допустить вас в место радости…

— Вот что, — я начал закипать, — или вы меня сейчас пустите, или я вам устрою такой шабаш…

Юноша глянул на меня злыми желтыми глазами, беззвучно проконсультировался с кем-то — я терпеливо ждал, — потом неохотно произнес: