Ах эти умелые поцелуи, изысканные ласки! Ощущение сильного мужского тела, прижимающего тебя к постели… Разве можно против этого устоять? Нечего и говорить, Пол умел доставить удовольствие. Заставить выкрикивать его имя, терять голову от страсти… И еще он почти завладел ее сердцем.

За стенами дома сочувственно вздохнул ветер. Нахмурившись, Кэрри отпила глоток вина и отругала себя за плаксивые мысли.

Возможно, она действительно совершила ошибку, приехав сюда. Одиночество и непогода не доведут ее до добра. Гораздо лучше было бы сейчас оказаться среди людей, света, шума. В каком-нибудь ночном клубе, например. Прежде Кэрри не любила посещать подобные места, но ведь теперь она стала другим человеком, не так ли?

Ладно, завтра состоится ее выход в свет. Кэрри облачится в свое любимое черное шелковое платье до колен, вызовет такси и отправится в какой-нибудь хороший ресторан. А там закажет себе несколько блюд с труднопроизносимыми французскими названиями, дорогое шампанское и будет наслаждаться, роскошная, женственная, пленительная…

Черта с два! Тряпки-то все остались у Пола. Кэрри сейчас может рассчитывать лишь на шелковый костюм, в котором явилась нынче в Санфилд. Это просто возмутительно! Какое право Вудс имел без спросу перевозить вещи Кэрри в свой дом? Ему не приходило в голову, что она не желает поступаться своей вновь обретенной свободой?

Откуда у него возникла уверенность, что Кэрри нравится жить с ним, разделять его дни и ночи? Сейчас Пол наверняка не догадывается, как тяжело у нее на сердце, как мучительна ей мысль о дальнейшей жизни без него…

— О дьявол! — застонала Кэрри и вновь поскорее наполнила бокал вином.

Собственно, почему бы и не выпить? Это поможет ей расслабиться, а затем свернуться калачиком хотя бы прямо тут, на кресле, и крепко уснуть. Может быть, Кэрри не будет сниться человек, которого ей сейчас так недостает…

— Ненавижу тебя, Пол! — с чувством произнесла она.

Ее голос дрогнул, однако сказанное было правдой. И об этом следует помнить. Кэрри ни чуточки не любит Вудса, она его ненавидит. В конце концов, не она ли вернулась в его дом, чтобы сказать ему об этом? Ну, может, еще для того, чтобы задать один вопрос.

Значу ли я для тебя хоть что-нибудь, Пол?

Но вышло так, что спрашивать ни о чем не пришлось. Вудс сам все выложил. Заявил, что Кэрри для него больше чем любовница. Причем сказал это с таким видом, будто произносил очень лестный для нее комплимент.

Она всхлипнула.

— Как же я тебя презираю, Пол! — Слезинка задрожала на ее ресничке и упала в бокал.

Потом Кэрри вспомнила, как ее разглядывали коллеги Вудса. С таким видом, будто она дешевая потаскушка, приглашенная на одну ночь. А это неправда. Кэрри была любовницей Пола.

Но не любимой.

Она нашарила в кармане халата носовой платок и высморкалась.

Все, хватит, твердо решила она.

Однако безутешные горькие слезы продолжали ползти по ее щекам.

Пол не любил ее. Собственно, он никогда ничего подобного и не обещал. Приятное общение — да, но не любовь. И никаких обязательств по отношению друг к другу. Пол ясно дал это понять, и Кэрри полностью согласилась с ним.

Вся проблема заключается в том, что она солгала.

Но не только это. Кэрри вообще повела себя по-дурацки. И в итоге сидит сейчас одна в пустом здании, а вокруг бушует буря. Для полного счастья не хватает, чтобы появился какой-нибудь ублюдок в хоккейной маске и с топором в руке — как всегда бывает в триллерах — и принялся бы ломиться в дом.

И тут во входную дверь громко постучали.

Подпрыгнув от ужаса и расплескав на халат остатки вина, Кэрри вскочила на ноги и прислушалась. Все было тихо, если не считать шума дождя и ветра. Она перевела взгляд на бутылку. Возможно, это из-за вина мерещится всякая чертовщина?

Однако, когда Кэрри уже почти удалось убедить себя в наличии у нее слуховых галлюцинаций, стук повторился. Похоже, в дверь кто-то барабанит кулаком.

Похолодев от страха, Кэрри огляделась, ища хоть какой-нибудь предмет, который мог бы сойти за оружие. В конце концов, она схватила за горлышко бутылку и на цыпочках вышла в темный коридор.

— Принцесса, открой эту дурацкую дверь! — донесся снаружи до боли знакомый голос.

Кэрри замерла.

— Пол?

— Верно, детка, это я! Если не откроешь, сломаю дверь, так и знай!

На одно сумасшедшее мгновение в сердце Кэрри вспыхнула надежда: Пол приехал за ней! Но здравый рассудок подсказывал, что все здесь не столь радужно. Если Пол и явился в Санфилд, то только из-за уязвленного самолюбия. Вероятно, женщины еще никогда не бросали его.

Кэрри окинула взглядом дверь. На этот раз он не ворвется — засов надежен и задвинут до упора.

— Убирайся, Пол! — крикнул она.

— Даже не надейся. И вообще, я не намерен разговаривать с тобой, стоя на крыльце. — Дверь снова содрогнулась от его сильных ударов. — Слышишь меня?

Кэрри гордо подняла подбородок.

— Нет!

Стоя в эту минуту на крыльце, промокший под дождем до нитки, Пол в бессильной злобе выругался и прижался лбом к дубовой двери.

— Принцесса! — снова грохнул он кулаком. — Предупреждаю, ты играешь с огнем!

Пол действительно был готов на все. Он прилетел в Оуксайд на своем спортивном самолете, хотя прогноз погоды вовсе не располагал к подобному путешествию. Механик ангара отговаривал его, но тщетно. Приземлившись на том самом взлетном поле, с которого он не так давно отправился на праздник к отцу, Пол должен был как-то добраться в Санфилд. Просить автомобиль у Стива ему не хотелось. Отец стал бы расспрашивать, зачем да что, а Полу не хотелось об этом говорить. До Мобила он добрался на попутной машине. Но оказалось, что местные агентства по прокату автомобилей уже закрыты по причине позднего времени. Полу чудом удалось уговорить одного пожилого мороженщика, с которым он был немного знаком с юношеских лет, когда угощал его товаром своих подружек, одолжить на сутки свой пикап. За услугу пришлось выложить несколько сотен, зато Пол все-таки добрался до поместья Кэрри.

Всю дорогу он представлял себе, какое выражение появится на лице Кэрри, когда та увидит, кто приехал. Наверняка к этому времени она уже поостыла и вновь начала мыслить разумно. Открыв дверь, Принцесса взвизгнет от радости и бросится ему на шею…

Пол выпрямился и уставился на запертую дверь. В реальности все оказалось иначе. Он стоит здесь мокрый, словно из ведра окатили, и умоляет женщину, с которой ему вчера вдруг жутко приспичило прожить до конца своих дней, впустить его в дом. Бред какой-то! Сам сует голову в петлю, иначе не скажешь.

От этой мысли Полу стало плохо, но он все равно продолжал методично колотить в дверь. Потому что наконец определился в своих чувствах к Кэрри. Полюбил ее по-настоящему, всей душой, сердцем и чем угодно, дьявол бы его побрал! И ему не освободиться от этого всепоглощающего чувства во веки веков. Из чего следует, что вскоре на горизонте непременно замаячит церковная церемония с хором мальчиков, букеты и умиленные лица друзей и родственников. Словом, все то, к чему он давно привык относиться с презрением.