Дуэйн протиснулся к ним через поток устремившихся к бару гостей.

– Мартин готов поговорить с вами.

Они взяли верхнюю одежду и пошли за ним за сцену. Там находилось тесное пространство, заставленное складными стульями, вешалками для костюмов и старыми пластиковыми контейнерами для еды. Дверь в маленький кабинет была открыта, внутри сидел крупный лысеющий мужчина средних лет в очках и работал за швейной машинкой. Вдоль стены расположились вешалки с костюмами, а за спиной у него стоял стол с телефоном и компьютером. На стене висел огромный постер бродвейского мюзикла «Mame», а остаток стены занимало гигантское зеркало.

– Это старший инспектор Эрика Фостер и инспектор Джеймс Питерсон, – представил их Дуэйн и вышел, закрыв за собой дверь.

– Вы видели шоу? – спросил Мартин, нажимая на педаль машинки. На синей ткани появилась строчка.

– Да, – ответила Эрика.

– И что скажете о террористке?

– Очень продуманное выступление.

Он усмехнулся, поправил очки и начал проверять качество получившегося шва.

– Хотите что-то спросить о Желтом Бриллианте, то есть Мариссе Льюис?

– Вы подгоняли ей костюмы по фигуре? И это вы придумали логотип, который вышит на всей ее одежде? – спросил Питерсон.

– Да. Хотя она всегда задерживала оплату. Не буду подавать все в розовом свете. Она была порядочная дрянь. Жаль, что она умерла, но для меня от этого ничего не меняется.

– За что вы ее не любили?

Мартин отложил ткань в сторону.

– У нее не было ни такта, ни доброты, зато был бешеный напор и амбиции. Она бы по трупам пошла, чтобы добиться своего.

– А чего она хотела добиться? – спросила Эрика.

– Кто ж ее знает. Она хотела прославиться. Хотела стать как Дита фон Тиз. Только вот она не понимала, что нужно учиться этому ремеслу. Каждый может пойти и пытаться подражать Кардашьян. Попытка – не пытка. К нам тут летом заходил один американский футболист. Не спрашивайте кто. Так вот, она без всякого стыда говорила, что попробует затащить его в постель. Даже сказала, что попробует записать секс на видео.

– И у нее получилось? – спросила Эрика.

– Нет. Он выбрал блондинку Дженну Минкс. Она повыше уровнем, чем Марисса. Хотя это ни о чем не говорит.

– Сколько времени Марисса здесь проработала?

– С января. – Он взялся за ножницы и принялся резать кусок желтой ткани. – Надо отдать ей должное, несмотря на все ее недостатки, она умела подать себя и стала одной из самых популярных танцовщиц. Ходят слухи, что для некоторых важных клиентов она не только танцевала.

– Проституция?

Он кивнул.

– Несколько раз богатеи вывозили ее после выступления, и ей не стыдно было рассказывать, что она делала и сколько за это получила.

– И она рассказывала вам?

– И мне, и всем, кто был в комнате, да она бы хоть раковине рассказала.

– А она когда-нибудь говорила о соседях, друзьях или ком-то из знакомых, кто жил рядом?

– Был какой-то романтичный поляк, Иван, которого она долго доила. Бедняга. Часто приходил сюда посмотреть на нее. Сидел в первом ряду с выпученными глазами, не снимая куртки. Сидел нога на ногу, чтобы скрыть эрекцию. Здесь танцевала девушка, у которой парень работал на телевидении, запускал реалити-шоу. Так вот, Марисса стала к нему приставать, но он не проявил к ней интереса. Один раз, за несколько секунд до начала шоу, они подрались и костюмы друг другу изодрали. Мне пришлось их кое-как подшивать прямо на ходу.

– Марисса не рассказывала каких-то подробностей своих взаимоотношений с Иваном?

– Она шутила, что держит его в шкафу… это по поводу его бледности. И она часто ему звонила, чтобы попросить еще денег или новое платье. Ставила его на громкую связь, чтобы все могли посмеяться над ним. Бедолага.

– Марисса когда-нибудь говорила, что он бьет ее или что она его боится? – спросил Питерсон.

– Нет. Там всем заправляла она сама. И кошелек его она контролировала.

– Она когда-нибудь упоминала, что еще где-то работает? – спросила Эрика.

Мартин поправил очки на носу и фыркнул.

– Да. По всей видимости, она была всесторонне одаренной. Работала сиделкой. Хотя, на мой взгляд, это все равно что царь Ирод бы пошел работать в родильное отделение. Она воровала у этой пожилой женщины – сначала одежду и туалетные принадлежности. Та женщина…

– Миссис Фрятт, – подсказала Эрика.

– Да, она однажды пришла сюда посмотреть выступление Мариссы, этого Желтого Бриллианта. Пришла, как Джоан Коллинз, вся в мехах и бриллиантах. Тогда-то мы и поняли, почему Марисса пошла к ней работать.

– Что значит – сначала она воровала одежду и туалетные принадлежности?

– Потом Марисса украла у нее бриллиантовые сережки.

– Когда это случилось? – спросил Питерсон.

Мартин снова отложил ткань.

– Наверное, за пару недель до Рождества. Я подумал, что она врет и просто сочинила это, чтобы набить цену обычным сережкам. Это было очень свойственно Мариссе, она любила врать. Но они вместе с еще одной танцовщицей съездили в Хэттон-Гарден к оценщику. Они оказались настоящими, их оценили в десять тысяч.

Эрика бросила взгляд на Питерсона. Миссис Фрятт ничего не говорила про сережки.

– А Марисса упоминала недавнее нападение? – спросил Питерсон.

– Марисса на кого-то напала? – удивился Мартин.

– Нет, это на нее напали. Около месяца назад, когда она возвращалась домой с электрички. На нее напал мужчина.

Мартин покачал головой.

– Ничего не слышал об этом. А мне приходилось слышать о жизни этой девушки все, хотел я того или нет.

– Вы ведь понимаете, что мы расследуем убийство, а вы нелестно отзываетесь о жертве? – спросил Питерсон.

– Вы хотите, чтобы я врал?

– Нет, – ответила Эрика.

– Я знаю, что это неправильно – плохо говорить о мертвых, и никто не заслуживает того, чтобы его зарезали на собственном крыльце. Это ужасно, – сказал он, снимая очки и крестясь. Очки на золотой цепочке так и остались висеть на его выступающем животе.

– Вы знали, что она планировала уехать в Нью-Йорк?

– Да. Она говорила об этом.

– Без деталей?

– Да, но я спрашивал ее, на что она собирается там жить. Город недешевый, плюс нужна виза и все остальное. И она сказала кое-что, что мне запомнилось. Она сказала, что бриллиант принесет ей счастье и поможет начать новую жизнь

– Бриллиант на ее костюмах?

– Нет. Она вообще хотела убрать его и сменить сценическое имя.