— Да, здорово, — согласилась она. И повернулась так, что свет из окна упал на ее лицо.

Она была красивой. Очень красивой. Из-под густых длинных ресниц на Девона смотрели огромные карие глаза. А губы были такие, что Девон сразу представил, каково бы это было, поцеловать их. Он повернулся к девушке.

— Давно вы здесь?

— В Лидвилле или у миссис Коудл?

— Вообще, — пожал он плечами. И когда она улыбнулась, ощутил, как кровь приливает к щекам.

— В Лидвилле месяцев шесть. А здесь, у миссис Коудл, всего неделю. — Она поправила прядь волос на лбу и вскинула голову. — А вы долго собираетесь здесь пробыть?

Девон растерялся. Он не привык рассказывать о себе людям, тем более — незнакомым. Но вопрос был такой невинный.

— Нет, — ответил он и, показалось, увидел разочарование, мелькнувшее в ее глазах. — Но, может быть, вскоре приеду еще.

И с чего он это сказал? Сам не понял. Черт, да в ближайшие несколько недель у него будет предостаточно шансов оказаться на том свете! Если он не добудет то, чего требовал Лесситер, тот попытается сдать их Дюрану, и тогда кому-то из них точно придется погибнуть. Судя по тому, что он слышал о Лесситере, ему здорово повезет, если тот отправится на кладбище первым.

Девушка все смотрела на него, и теперь в глазах у нее было восхищение. Девон в общем-то привык, что женщины обращают на него внимание, но среди них попадалось не так уж много юных, сладко пахнущих красавиц с приятным голосом и в застегнутых на все пуговицы блузках. Это было ново, неожиданно… и очень нравилось ему. Он прислонился плечом к столбу террасы.

— А вы здесь остановитесь, когда вернетесь? — спросила девушка.

Он пожал плечами:

— Если вы опять придете сюда.

Что-то веселое зажглось в ее теплом взгляде.

— Как только узнаю, что вы приехали, обязательно приду.

Девон чувствовал себя странно. Такие отношения с женщинами были непривычны для него, он всегда испытывал неловкость, встречаясь с так называемыми «порядочными» девушками, не знал, о чем с ними можно говорить. Но сейчас все было иначе. Девон чувствовал, как что-то теплое рождается в нем. Растерянная улыбка блуждала по его губам.

— Ладно, — вымолвил он наконец, — тогда я обязательно вернусь.

— Вы всегда так сговорчивы, мистер Киттеринг?

— Нет, мэм… Я так сговорчив только с молодыми леди, у которых… такие большие глаза и мягкие волосы.

— Ну таких только в Лидвилле сотни две наберется.

Девон широко улыбнулся. Зубы его блеснули необычайной белизной на фоне загорелого лица. А ярко-голубые глаза смеялись из-за густых ресниц.

— Не стану спорить с леди. Но таких красивых девушек, как вы, я в Лидвилле еще не встречал.

— А вы знаете здесь всех девушек?

— Тех, которые того заслуживают.

Она была так хороша, когда рассмеялась, и Девон ощутил, как что-то толкнулось внутри. Смех ее был похож на тихий звон серебряных колокольчиков в теплом вечернем воздухе. Он вновь ощутил ее запах, донесенный легким ветерком, и опять подумал о розах. Может быть, нужно сказать что-то еще, придвинуться к ней поближе, но из дома донесся громкий нетерпеливый голос:

— Молли! Где ты, на веранде?..

Лицо девушки погрустнело, она будто вспомнила о чем-то не очень приятном.

— Я здесь, матушка, — отозвалась она после краткого замешательства. — Сейчас иду.

Молли… Имя очень подходило ей.

— Вам нужно идти? — спросил Девон, стараясь хоть на секунду удержать ее. Что-то в этой девушке неожиданно взволновало его. А ведь они почти и не поговорили. Может быть, больше слов сказала обо всем Девону ее тихая и мягкая улыбка?

— Нет, еще немного подожду.

— Точно? А как же?..

Девон кивнул в сторону двери, откуда донесся голос.

— Когда матушка на самом деле сердится, она кричит совсем по-другому. Тогда я знаю, что нужно идти. — Молли с улыбкой пожала плечами и чуть тряхнула головой. Девон, как зачарованный, смотрел на ее волосы. — Сейчас она просто спрашивала, где я.

— Вы всегда так хорошо разбираетесь в людях?

— Иногда.

Девон улыбнулся уголком рта.

— А как насчет меня?

Он шутил. Но девушка восприняла все неожиданно серьезно. Она окинула его быстрым взглядом, потом посмотрела прямо в глаза. Девон вдруг вспомнил, что давно не причесывался, и рубашка на нем мятая, несколько дней не стиранная. Да и не брился он уже дня четыре — серебристая щетина отчетливо блестела на щеках.

Молли облокотилась на перила.

— Я думаю, что вас сейчас что-то очень заботит, что-то очень важное. И вы тревожитесь, не зная, как все это для вас обернется…

Девон невольно оттолкнулся от перил, выпрямился и посмотрел на нее. Слишком она была проницательна для юной красотки.

— Такое можно сказать почти о каждом мужчине в этих местах, — усмехнулся он.

Ее глаза расширились, она по-прежнему не сводила взгляда с его лица.

— Может быть. Но у вас печаль в глазах. Думаю, потому что исход этого важного дела от вас не зависит.

Невозможно. Ведь она не могла ничего знать. Значит, просто догадалась. Случайно. Девон несколько расслабился и заставил себя рассмеяться.

— Есть такое… Беспокоит меня одно дельце, — сказал он, глядя ей в глаза, словно пытаясь пересилить ее взгляд. — Боюсь, что не увижу вас опять, после того как хозяйка по-настоящему позовет вас.

Ее губы сложились в улыбку.

— Если это все, чего вы боитесь, — произнесла она едва слышно, наклонившись ближе, — то не тревожьтесь. Я обязательно выйду сюда завтра вечером… Матушка рано ложится спать.

Невольно понижая голос до шепота, Девон спросил:

— Тогда почему сегодня она так поздно сидит в гостиной?

— Сегодня была наша с ней очередь мыть посуду. Мы делаем так, чтобы было меньше расходов, — Девушка позволила ему наклониться еще ниже и сама подалась навстречу. Их тела почти соприкасались, — А завтра посуду будут мыть другие, и матушка сможет лечь пораньше.

Девон чувствовал легкое тепло ее тела, от запаха кружило голову — пахло розами и женщиной. Это сочетание заставило его вздрогнуть. Он с трудом проглотил комок, внезапно перекрывший горло, но уже не мог отвести взгляда от ее груди, туго обтянутой тканью блузки. Наверняка она небольшая и упругая. Ему казалось, что даже соски угадываются под тканью… И наверняка пахнет розами. В каком-то мгновенном затмении ему неистово захотелось узнать, проверить.

Сам не понял, как удержался. А когда осознал, что не сможет, не позволит себе сделать этого, охватило острое чувство сожаления. Словно потерял что-то очень ценное. Такое, чего никогда не сможет обрести… Но все было правильно. Так мог бы поступить негодяй Дюран или этот… Джейк Лесситер. А он не мог. Тем более — с этой девушкой.