— Ты знаешь, ведь мы уже и надеяться перестали, — продолжала Эвелина. — Думали, что мифический мир гибнет. Но ты — свидетельство того, что еще не все потеряно.

Конни, которая еще не отошла от сна, обескуражила новость о том, что от нее так много ждут.

— Но я не знаю, что я могу сделать, чтобы все исправить, — сказала она.

— Разумеется не знаешь, — сказала Эвелина несколько вызывающе. — Но все мы обязаны что-то делать, чтобы спасти наших мифических друзей. Когда я думаю, что люди поставили на грань вымирания столько видов животных и испортили столько прекрасных мест на земле — а кое-что и вовсе уничтожили, — да, от этого у меня кровь закипает в жилах!

Конни увидела, как ярость полыхнула в зеленых глазах ее тетки.

— Но теперь, когда нам будешь помогать ты, мы сможем начать исправлять положение. И может быть, появятся и другие универсальные посредники. Будем считать это добрым знаком и держаться за эту надежду, — заключила она и закружила Конни за руки по кухне, так что все вокруг вертелось у нее перед глазами все быстрее и быстрее.

Конни завизжала и засмеялась чудному настроению тети. Эвелина разжала руки, и Конни с кружащейся головой врезалась в синьора Антонелли, как раз входившего в кухню со стороны сада.

— Tranquillamente![22]— улыбнулся он ей, поймав на лету. — Мы должны беречь нашего universale[23], верно?

Когда Кол открыл дверь, он увидел на пороге Конни, сияющую от возбуждения.

— Как все прошло вчера? — спросил он. — Они приняли тебя как посредника для сирен?

— Можно мне войти? Мне так много нужно тебе рассказать.

Конни жаждала поделиться новостями, убежденная, что Кол поймет, как это потрясающе. И конечно, он будет рад, что теперь она сможет разделить его чувства к пегасам.

— Конечно, — ответил он, пропуская ее в дом. — Бабушка в церкви, но она тоже захочет услышать все об этом, когда вернется. Пойдем в сад. И правда, тебе давно пора познакомиться с моим пони.

Кол показал дорогу в сад, удивляясь, почему Конни до сих пор не ответила на его вопрос. Она выглядела такой счастливой: ну конечно, они должны были принять ее.

Сад был полон поздних цветов — воспоминание о лете еще не развеялось здесь, это был настоящий рай для пчел и бабочек. Стрекозы плясали над прудом, их голубые крылья отражались в водной глади. Конни была очарована кувшинками, чьи чашеобразные бутоны цвета снятого молока безмятежно плавали на поверхности пруда. Все этим утром казалось Конни особенно прекрасным и значительным. До нее доносился и шум камыша, шелестящего на ветру, и звенящая музыка родника, играющего на солнце. Она хотела было задержаться здесь, но Кол повел ее к маленькому ручейку, который стекал к меже в дальнем конце сада. Он перепрыгнул через него, Конни последовала за ним, и они пошли дальше — по полю, которое лежало внизу. Там, среди бобовых грядок, был огороженный участок — что-то вроде загона. Там ждал их приближения маленький красивый каштановый пони.

— Это Мэгз, — гордо сказал Кол, перемахивая через изгородь. — Пусть тебя не обманывает его милый вид, он кусается.

Мэгз кроткой рысью подбежал к Колу и ущипнул его губами за ухо. Кол залез в карман и вытащил пакетик мятных конфет. Ему нравилось демонстрировать друзьям свои необыкновенные взаимоотношения с пони. Он всегда считал, что это подчеркивает его исключительность, поскольку это признак его связи с пегасами. После своего первого знакомства с ними Кол начал считать, что все остальные союзы людей и мифических существ недотягивают до того, что есть у него.

— Его любимые, — сказал он, протягивая конфетку пони. — Но мне приходится выдавать ему их очень осторожно, иначе он слопает весь пакет.

Конни перелезла через забор и вытянула руку. Мэгз тут же оставил Кола и леденцы и подошел к ней. Она положила руку ему на шею и прошептала на ухо слова приветствия. Наблюдая за этим представлением, Кол почувствовал, что его раздирают противоречивые чувства — удивления и ревности. В его присутствии Мэгз никогда не выказывал симпатии ни к кому другому — так сильна была связь между ними, — но теперь он тыкался носом в Конни, как в старого друга. Что происходит?

— Так Совет принял тебя? — несколько резко вклинился Кол в приватную беседу Конни и Мэгза, утверждаясь в своем превосходстве над ней по положению в Обществе.

Конни обернулась к нему, лицо ее сияло от восторга. Настало время рассказать ему.

— Они действительно приняли меня: не посмотрели на неудачное тестирование. И я могу начать свое обучение.

— Это здорово, — сказал Кол, пытаясь заявить свои права на Мэгза, взяв его под уздцы.

— Но у меня есть еще кое-какие новости для тебя, Кол. Они сказали, что я универсальный посредник. Так говорили и сирены, и Совет это подтвердил.

У Кола перехватило дыхание от удивления.

— Кто-кто?

— Универсальный посредник, понимаешь, тот, кто может наладить контакт с любым…

— Я знаю, что это значит, — резко сказал он. — И ты одна из них?

— Единственная на сегодняшний момент.

Кол знал, что ему следовало бы прийти в восторг, услышав такую потрясающую новость, знал, что ему следует радоваться за Конни и гордиться ею, но вместо этого он почувствовал зависть. Ведь главным юным членом Чартмутского отделения Общества был он, а не она. Чувство обиды и несправедливости захлестнуло его, и, не думая, он ляпнул первое, что смог изобрести, чтобы в чем-то обвинить ее.

— А почему ты не рассказала мне об этом раньше? Я-то думал, что мы друзья!

Слышать такое от него было забавно: он-то сам неделями держал ее в неведении относительно Общества!

— Я бы рассказала, но доктор Брок велел мне держать это в тайне, пока мы не будем знать наверняка.

— Но по крайней мере мне ты могла сказать!

Кол, не слишком довольный и своим пони, на прощание небрежно потрепал его по холке и направился к дому. Конни побежала за ним и схватила за руку.

— В чем дело, Кол? Что я тебе сделала? Я думала, что ты будешь рад за меня!

Он ничего не сказал, просто вырвался и быстро пошел к ручью, Конни тащилась за ним следом. Он начал жалеть о том, что отреагировал так некрасиво, но теперь, когда он набросился на нее, было вдвойне труднее признаться, что он был не прав.

— Смотри, твоя бабушка вернулась, — сказала Конни, показывая на прислоненный к стене велосипед.

— Отлично, теперь ты можешь пойти и сама рассказать ей свои новости, — угрюмо ответил он. — Я ухожу на встречу с товарищами. Сегодня утром мы играем в футбол с Джастином.

Распахнув ногой калитку сада, Кол побежал по улице к дому своего приятеля, зная, что только что солгал Конни. Он вовсе не договаривался играть с Джастином в футбол, но не мог заставить себя присутствовать при том, как она станет рассказывать свою историю бабушке. Он знал, что бабушка отреагирует бурно, может быть, даже заплачет и устроит ужасную шумиху вокруг Конни. Его собственный дар померк рядом с ее дарованием: кому он будет интересен, если Конни сейчас начнет встречаться с существами направо и налево? Раньше ему хотелось разделить с кем-нибудь из товарищей по школе секрет об истинной сути Общества, но он даже представить себе не мог, что это будет как-то иначе, чем на равных условиях.