— Вот черт! — выругался Тарас Лиходей.

По-тихому выполнить задуманное не удалось. Услышав выстрелы, матросы, которые были в неведении, кинулись к ходовому мостику, но дойти до него они не успели — на них набросились бывшие братья по оружию, теперь ставшие их злейшими врагами. Началась жестокая и беспощадная драка, усугубившаяся тем, что происходила в тесноте отсеков и выгородок, а то и прямо на боевых постах. Заговорщиков было больше, да и подготовлены оказались они лучше.

Несколько матросов не раздумывая прыгнули за борт, но вслед им застучали автоматы. Нелепо всплеснув руками, в облаках розового дыма тела моряков пошли ко дну…

Теперь сторожевик был полностью в руках мятежников, и они принялись «наводить порядок». Кровь замыли, а трупы попросту побросали за борт. Сдавшихся матросов, мичманов и офицеров заперли в одном из трюмных помещений.

Капитан 3-го ранга Лиходей достал из внутреннего кармана кителя обычный почтовый конверт. Вместо письма родным на нескольких отпечатанных на принтере листках бумаги там были дальнейшие указания от «хозяев». Прочтя их, Лиходей страшно побледнел. Вместо того чтобы двигаться к турецкому берегу, там значилось совсем другое…

Полк был поднят по тревоге. Щербина тоже поднялся вместе со всеми и прибежал на командный пункт. И, как оказалось, не зря.

— Полковник Рощин. — Прибывший на вертолете генерал-майор говорил быстро, отрывочными фразами. — Принять меры к перехвату мятежного корабля «Гетман Сагайдачный». Не допустить его уход в Турцию или иной заграничный порт. Звену полковника Щербины — обеспечить прикрытие авианесущего крейсера «Слава» от вероятной атаки. Выполнять немедленно!

— Есть!

Летчики, уже успевшие переодеться в комбинезоны, со шлемами и кислородными масками в руках побежали к оранжевому «пазику». Едва за крайним летчиком закрылась дверь, как автобус рванул с места, словно спортивный болид. Да-а, за рулем был не водитель «горавтотранса», а военный.

На аэродромной стоянке их уже ждали расчехленные и готовые к взлету истребители. На подкрыльевых и подфюзеляжных пилонах кололи воздух острыми обтекателями боевые ракеты.

Летчики молча разбежались по своим машинам. Дробный перестук летных ботинок по дюралевым ступенькам стремянок, тихое шипение опускающегося фонаря кабины, свистящий рев запускаемых двигателей.

Чуть поодаль от остальных возле камуфлированного ангара замерла четверка истребителей Су-207. Им взлетать первыми. Самолеты выкатываются на линию старта.

— Я 801-й, запустился. «Прибой», разрешите взлет.

— «Прибой» — «Восемьсот первому», взлет разрешаю. Отход курсом 210.

— Понял, разрешили.

Газ — на максимум, из сопел бьет бело-фиолетовое форсажное пламя. Истребитель все быстрее набирает скорость, серая полоса бетонки, исчерченная черными следами сгоревшей резины, уносится назад, а потом и вниз, когда Щербина тянет ручку управления самолетом на себя. Убрать шасси, закрылки — зеленые огоньки сигнализации на посадочно-пилотажном щитке меняются с зеленых на красные.

— Я 801-й, взлет произвел. Шасси закрылки убраны. В наборе до пяти на курсе двести десять.

Я 802-й, взлет произвел. Взлет за «ноль-первым» визуально в наборе до пяти.

Четыре реактивные звезды поднялись над темным горизонтом, а внизу на аэродроме продолжалась стартовая суета: переговоры пилотов с руководителем полетов, щелканье клавиш и тумблеров на приборных досках, рев турбин.

Четыре суперистребителя, погасив аэронавигационные огни, устремились в точку с координатами, в которых находился атомный авианесущий крейсер «Слава». И хотя вместе с ним отрабатывал учебно-испытательные задачи флагман Черноморского флота гвардейский ракетный крейсер «Москва», воздушное прикрытие в такой непредсказуемой ситуации, как захват боевого ударного корабля, явно не помешает.

Несмотря на напряженность ситуации, Олег Щербина тихо усмехнулся в кислородную маску. Получается, они сейчас летят прикрывать двух «Слав». Дело в том, что гвардейский ракетный крейсер стал называться «Москвой» только с 1995 года, а до того носил гордое имя «Слава». Которое сейчас воспринял атомный авианосец.

Истребители шли в плотном строю, в полном радиомолчании. Бортовые генераторы окутывали четверку Су-207 облаками «холодной плазмы», делая их «невидимыми» для радаров.

Олег Щербина нажатием кнопки на ручке управления вызвал на вспомогательный монитор карту с проложенным маршрутом. Автоматически высветился остаток времени до района патрулирования, до него оставалось всего ничего. Скоро из темноты величественно покажется силуэт атомного авианесущего крейсера в сопровождении флагмана. Летчик чуть отклонил ручку вправо и дал правую педаль вперед. Головной истребитель накренился, корректируя курс, вслед за ведущим повторили маневр и остальные летчики звена.

И в этот самый момент в кабинах Су-207 вдруг взвыла сирена предупреждения об активном радиолокационном облучении. «Произведен пуск ракеты», — услужливо подсказал приятный женский голос речевого информатора.

— Внимание, пуск ракеты! — Полковник инстинктивно выполнил отворот и нарушил радиомолчание, что дозволялось делать только в крайнем случае, таком, как этот. И — радиосообщение на закрытой частоте: — Я 801-й, в квадрате 12–15 зафиксировал пуск ракеты с надводного носителя. Цель групповая, маловысотная, скоростная. Четыре единицы.

— Я «Прибой», «Восемьсот первому» — перехватить ракеты! Любой ценой!

— Я 801-й, вас понял! Звено — приготовиться к перехвату, произвести селекцию целей!

На одном многофункциональном экране отобразились параметры целей и набор их траекторий, а на другом почти сразу же — вероятный тип атакующей ракеты. Но Олег Щербина уже и так знал, что сейчас и летчикам, и морякам на «Славе» придется несладко. Развив максимальный ход, мятежный «Гетман» сумел приблизиться к тяжелому атомному авианесущему крейсеру и произвести пуск ракет Х-35 противолодочного ракетного комплекса «Уран». На вспомогательном экране все векторы полета ракет упирались в атомный авианосец.

— Выполняем захват целей. Захват целей выполнен.

Фазированные антенные решетки радиолокационного комплекса «Ирбис-М» удерживали цели в стробах захвата на дальности 200 километров. Электронный прицельно-вычислительный комплекс системы «Нейромир» с элементами искусственного интеллекта за доли секунды рассчитал оптимальные векторы и режимы атаки, летчикам оставалось только нажать гашетки.

Но внезапно ракеты изменили высоту, снизившись к самой поверхности моря.

— 801-й, ракеты перешли на маловысотный режим! Прием!

— Я 801-й, спокойно. — Щербина стиснул зубы, дело принимало весьма скверный оборот. На сверхмалой высоте русские противокорабельные ракеты были практически неуязвимы для средств перехвата, для чего и создавались такими. Теперь совершенство русского оружия сыграло со своими создателями злую шутку. Все решали секунды, и нужно было принять единственно верное решение. — Снижаемся! Перехожу на форсаж!