тюрем Забайкалья и около 8000 верст, чтобы попасть в Якутскую область, два года в первом случае и два с половиной года – во втором. Неудивительно, что, согласно официальной статистике, из 2561 детей моложе пятнадцати лет, отправившихся в 1881 г. в Сибирь с родителями, выжило лишь очень незначительное количество…

Мы находим, что хотя с 1825 по 1835 год в Сибирь было выслано более полумилльона людей, из них не более 200 000 находилось в 1885 г. занесенными в списки местного населения; остальные или умерли, не оставив после себя потомства, или исчезли бесследно. Даже из этих 200 000, которые фигурируют в официальных списках, не менее одной трети, т. е. около 70 000 (и даже больше, согласно другому исчислению) исчезли в течение последних нескольких лет неизвестно куда. Они улетучились, как облако в жаркий летний день.

…Лишь половина ссыльных, переваливающих за Урал, высылаются в Сибирь по приговорам судов. Остальная половина ссылается без всякого суда, по административному распоряжению или по приговору волостного схода, почти всегда под давлением всемогущих местных властей. Из 151,184 ссыльных, переваливших через Урал в течение 1867–1876 годов, не менее 78 676 принадлежало к последней категории. Остальные шли по приговорам судов: 18 582 на каторгу, и 54 316 на поселение в Сибирь, в большинстве случаев на всю жизнь, с лишением некоторых или всех гражданских прав…»

Как вам? Весьма рекомендуется к прочтению тем, кто любит повитийствовать о якобы царивших в Российской империи «милосердии и законности» и «жутком произволе» сломавших все это невероятное благолепие большевиков. Впрочем, объективности ради и для того, чтобы избежать упреков в, боже упаси, очернении России, спешу заметить – каторга в те времена была практикой общемировой. И при этом тот же российский «каторжный» Сахалин показался бы любому райским местом в сравнении с Новой Каледонией или Гвианой, куда загоняли своих преступников французы. А также – с являвшейся веками «всебританской каторгой» Австралией. Отмечу лишь, что смертность заключенных в этих отдаленных колониях, куда отправляли своих проштрафившихся соотечественников «просвещенные европейцы», намного превышала таковую среди российских каторжан. Что, впрочем, ничуть не мешало им считать «грубыми и бессердечными варварами» как раз таки наших предков…

Самое смешное, что пришедшие к власти большевики на полном серьезе собирались позакрывать все тюрьмы, а систему исполнения наказаний упразднить как таковую за полной ее ненадобностью. Ну кому ж понадобятся темницы и остроги в чудном мире, где не будет ни богатых, ни бедных, все будет общее, а счастливые и одухотворенные граждане будут дружно шагать ко все новым победам – что характерно, добровольно и с песнями? Не будет воров и жуликов, следовательно, отпадет надобность и в полицейских с тюремщиками. «Оковы тяжкие падут, темницы рухнут, и свобода…» Ну, дальше вы в курсе. Хорошо еще, хоть хватило ума не разносить по камешку «мрачные узилища старого режима», подобно дурковавшим таким образом в 1789 году французам.

Тюрьмы остались стоять, спокойные и уверенные в себе, терпеливо дожидаясь новых «постояльцев». Доходило до анекдотов – по воспоминаниям современников, в том же Петрограде одну из них облюбовали для комфортных ночевок и развеселых гулянок представители местной шпаны и, говоря современным языком, бомжи. Тянуло ли их туда по старой привычке или ввиду того, что здание было уж больно капитальным и утепленным – бог весть. Однако факт остается фактом. Не нужные новой власти места заключения превращались непонятно во что – в том числе и притоны для босяков.

Первые жестокие коррективы внесла, понятно, Гражданская война. Где война – там пленные. Где война, там враги. Первых начали загонять в лагеря, оставшиеся после Первой мировой, для вторых создавать тюрьмы ВЧК. К ним вскоре добавились и исправительно-трудовые лагеря. К периоду окончания Гражданской войны (1921 год) в местах лишения свободы подчиненным трех ведомствам – Главному управлению принудительных работ, Центральному карательному отделу Наркомата юстиции и ВЧК, находилось примерно около 150 тысяч человек. Это – с учетом всевозможнейшей уголовной шушеры. На «массовый красный террор» что-то не очень похоже, не правда ли? Впрочем, дальше дело пошло еще интереснее.

Покончив с войной, рабоче-крестьянская власть опять решила «ослабить вожжи», проявляя максимум гуманизма к «оступившимся». Не тут-то было, однако. Страна, разрушенная боевыми действиями и охватившей ее Смутой, переполненная оружием и людьми, не только умевшими, но и привыкшими пускать его в ход без малейших раздумий, переживала ужасающий рост криминала. В немалой степени таковому способствовало и то, что на свободе очутились в буквальном смысле слова толпы профессиональных преступников – от упоминавшихся мною ранее «птенцов Керенского» до тех, к кому недопустимую мягкость проявили уже большевики. Владимир Ильич Ленин, натурально вышвырнутый из собственного служебного автомобиля бандитами – это ж никакой не миф, а самый что ни на есть исторический факт!

Несмотря на все это, «эра милосердия» в Советской России, а впоследствии и в СССР, продолжалась. Новых тюрем никто, естественно, строить и не думал. Старые были забиты уже доверху. В посвященном этой проблеме постановлении ВЦИК и Совнаркома РСФСР от 26 марта 1928 года «О карательной политике и состоянии мест заключения» прямо указывается на «чрезвычайный рост числа осуждённых, в особенности значительное увеличение за последние годы числа осуждённых к лишению свободы на короткие сроки» и «недостаточное, в связи с этим применение судами иных мер социальной защиты вместо лишения свободы». Вообще говоря, подобная ситуация самым коренным образом подрывала один из главных принципов, задекларированных в СССР: «Кто не работает, тот не ест!» По сути дела, орда бездельничавших за решеткой уголовных «сидельцев» усаживалась на шею тем самым честным трудящимся, которых они же и обидели.

Получался какой-то бред. «Борьба» с ним была весьма своеобразной: суды принялись массово штамповать «условные» приговоры, навешивая негодяям вместо полагающихся сроков «принудительные работы», штрафы (которые те платить и не собирались!) и чуть ли не «суровое общественное порицание». Думаете, так поступали исключительно с хулиганьем и мелкими воришками? Ну, уж нет – дошло до того, что в 1930 году наказаниями, не связанными с лишением свободы, отделались 70 % воров, почти половина грабителей, треть насильников и каждый пятый убийца! Дальше ехать было уже некуда. Вот именно для того, чтобы поставить крест на этой криминальной вакханалии и заставить уголовное отребье хотя бы отрабатывать собственное пропитание и содержание, и был создан в апреле 1930 года знаменитый ГУЛАГ – Главное управление лагерей ОГПУ.

Детальный разговор о нем у нас впереди, а пока перейдем к вопросу еще более серьезному – смертной казни. На Руси она существовала издавна. Не сказать, чтобы государи наши особо усердствовали в ее применении – куда им в этом было до тех же